сероглазый мой мальчишка…
Моя беда, что я влюбляюсь слишком,
И потому теперь я не с тобой…
Как в сердце много нежности и боли
От этой недосказанной люболи*!…
Я… захлебнулась в собственной вине…
Я помню: у тебя сестра Людмила…
Ты через много лет – такой же милый…
Как детская любовь, живёшь во мне…
Я слышала, что ты меня зовёшь
Я слышала, что ты меня зовёшь
из плена моего – но еле слышно…
Как будто недостаточно хорош…
Но для меня – ты был хороший слишком!
И я тебя боялась обмануть…
Совала Светку, Ленку, Машку, Ольгу —
смотри, они чудесные! – И пусть!
Глупышка ты… Люблю тебя, и только!
Пожалуйста, прости… Прости меня!
Не на словах, а в самой чистой сути —
за дни, что я сумела потерять.
За дочерей, что у тебя не будет…
Сосны камни любовь
Души – о, нет… неслиянны…
Да и тела – частично…
Грани добра – туманны,
зыбки черты приличий…
Помню как было дело,
ох, дошло до предела!
Стыд – за своё тело,
страх твоего тела…
Всё, что любовь – круто…
Помню твою нежность…
И за окном – утро!
Солнце на побережье —
там, где стоят сосны…
Там, где лежат камни…
Там, где летят звёзды…
Было ли то с нами?
Правильно или глупо —
то, что детьми остались…
Душами – разомкнулись,
в памяти – не расстались.
История вторая
В.
Из греха – в покаянье…
Из греха – в покаянье,
В муку сбивчивых слов…
А в тебе пониманья —
Как на Марсе цветов!
Из блаженства – в безумство,
В в ужас близкой беды!
А в тебе – бездна чувства:
Как в пробирке – воды…
Земляника с молоком – это я…
Земляника с молоком – это я.
А орехи с табаком – это ты.
Украинские так нежны слова…
Умираю у последней черты!
Как сладка губам колючесть щеки,
как доверчива открытая грудь…
Если Бог стал человеком почти,
то не странно что и я… хоть чуть-чуть —
выбирая этот страх, этот ход,
эту боль, что наслажденью сродни…
Этот круглый, как планета, живот…
Поцелуй меня… прости… обними…
Новое сердце
О, как страшно, как сладко и больно —
отдавать себя
полуневольно,
прогибаясь под тяжестью слов :
«Ты ж моя…
Я тебя…»
О, как грубо!
О щетину исколоты