смотрят ныне
глазами век не доенных коров…
Покорность, и печаль, и всепрощенье
присущи этим горестным глазам:
«Я всё прощу – и боль, и преступленье;
Я всё перетерплю и всё отдам:
и молоко – из клевера цветочков,
и шкуру в бело-палевых блинах,
и даже драгоценного сыночка,
как некогда писал великий граф —
чтоб были вы и сыты, и здоровы,
чтоб называли Зоренькой, любя…
Я божья тварь. Я – глупая корова.
Ах, отпустите в Индию меня!»
Глаза её – как краденые сливы.
Рога её – как месяц золотой.
Танцуй, корова! Будешь ты счастливой,
но только – как и я – в стране иной…
Я лягу на тебя, возьму за шею,
мы полетим сквозь белую сирень
оттуда, где так мало мы имеем
туда, где всё – любовь, и нет потерь…
Ведь млечный путь тобою был проложен
средь незабудок, клевера и звёзд!
…Использовать нас было так несложно,
и способ избавления – так прост…
Дождём омыта шёлковая шкура,
я голым пузом прижимаюсь к ней…
Прощайте все! «Иисусы» и «Иуды» —
вам больше не видать души моей.
Терапия, хирургия и нечто ещё
Я видеть тебя не хочу,
я видеть тебя не желаю,
уж лучше пойду я к врачу
который меня понимает.
Он ухо приложит к спине,
тихонько, чтоб лёгкие слушать —
ведь ты не приходишь ко мне,
и я задыхаюсь, мне душно.
Он ухо приложит к груди,
где сердце безумное бьётся:
не-верь-не-на-де-й-ся-не-жди,
твой друг никогда не вернётся…
Он грустно посмотрит в лицо,
за плечи встряхнёт осторожно,
и скажет: в конце-то концов,
девчонка, так жить невозможно!
Он выпишет мне – ЗАБЫВИН,
и горький бальзам – РАВНОДУШИН;
он выпишет – АНТИЛЮБИН…
Но этот рецепт мне не нужен!
Он даст направленье к врачу
другому, хорошему другу…
Я видеть тебя не хочу!
Уж лучше пойду я к хирургу.
Я лягу на стол, и опять
он спросит участливо-нежно:
ну-с деточка что вырезать?..
Отвечу я: сердце, конечно.
Он даст мне хороший наркоз,
и мне на прощанье приснится
твой дом, и лохматый твой пёс…
Сестрёнка, и детские лица…
Пусть я не проснусь никогда!
Во сне так спокойно и тихо…
Я жить не хочу без тебя.
Девчонка… Слабачка… Трусиха…
Dream
«The dream is over»,
сон исчез,
и небо —
не упало;
и подлый бес
в меня не влез,
когда тебя не стало…
«I’m scare,
so scare!» —
кричала я —
Не мучайте! Довольно…
И напивалась,
как