почти загнанного мышастого скакуна на мощного саврасого жеребца, поручив первого шустрому отроку. Затем отдал ему же плащ-мятель и надел вязанные подкольчужник с подшлемником. В саму кольчугу ему пришлось влезать с посторонней помощью – та укрыла его ноги до колена, а руки до локтей. На груди плетёный доспех был усилен несколькими рядами кованых пластин. Потом отроки помогли закрепить на теле наручи и поножи. Затем он водрузил на голову шелом. Тот имел коническую форму, удобную для того чтобы с него соскальзывали вражеские клинки, и был снабжён креплениями для личины и бармицы – кольчужной сетки, защищающей шею. В лобовой части была закреплена золочёная пластина с выбитым на ней гербом князя – волком, хватающим в прыжке сокола. Довершили дело кольчужные рукавицы без пальцев.
Князь оглянулся. Его ожидали три десятка кметей, вызвавшиеся вместе с ним оборонять укрепление из саней. Возглавлял воев тот самый пристыженный им полусотник из тылового отряда, с двумя шелягами на шее. Был среди них и молодой вой, по имени Кисляк, едва не саданувший в него из лука.
Гридни большого полка, тоже завершившие боевое облачение, ведомые Военегом уже втягивалась в лощину, где им предстояло стоять в засаде.
Между двумя отрядами: большим – уходящим в лес, и малым – готовящемся к схватке, в недоумении застыл на своей кобыле златовласый бард. Его сомнения легко читались на растерянном лице. С большим полком, конечно, было безопаснее. Но ведь он сам напросился сопровождать князя, а тот только что выказал явное намерение залезть в самую гущу боя. А соваться туда виршеплёту явно не хотелось. Хотя его, как невоя, специально рубить никто бы не стал.
Князю самому не улыбалось всё время приглядывать за этим хлыщом, и он решил подтолкнуть того нужную сторону.
– Боян! – крикнул он барду – Ты не знал что боярин Военег твой большой поклонник?! И ещё не слышал новую песнь. Если тебя, не дайте боги, убьют или захватят в полон, он себе этого не простит!
Повод был более чем глупый – вся дружина знала, что набольший воевода в словоплетении – дуб дубом. Но придумывать что-нибудь получше у князя не было ни времени, ни желания. Однако жрец не стал особо привередничать, и поспешил воспользоваться представившейся ему возможностью. Развернул свою кобылу и погнал её следом за гриднями, нещадно охаживая каблуками лошадиные бока.
В спину ему раздалось несколько смешков. Князь с облегчением вздохнул и повернулся к своим кметям.
– Ну что, Кисляк – спросил он молодого воя – ты всё ещё хочешь сделать во мне дыру?
Все захохотали. Кметь снова смутился.
– Что ты князь – ответил он – мой лук разит только твоих врагов.
– И где ему уже доводилось это делать?
– Я был с тобой в прошлом походе на Плесков. И сшиб со стен полдюжины воев.
– Тогда почему у тебя пустое монисто? – удивился князь. – Или твои похвалы забирает десятник?
Тот в чью сторону прозвучало шуточное обвинение, даже поперхнулся.
– Что