предупредить несчастье. Ретта примчалась в Эссу, когда война Рамиэлем уже была объявлена, а брата дед их просто-напросто не отпустил в самую гущу боевых действий. Теональд рвал и метал, но поделать ничего не мог. Все, что ему оставалось, – это слать отцу гневные, полные резких отповедей и наставлений письма. Читая их, Рамиэль краснел, но признавал правоту наследника, тяжело вздыхал и передавал послания дочери, чтобы та могла ознакомиться.
Разведка лорда Валерэна сработала из рук вон плохо – уже через неделю после объявления войны армия Бардульва блокировала Месаину с моря и с суши, и спешно приехавшей домой Ретте оставалось лишь беспомощно наблюдать, как воины северян выкатывают пушки и собирают осадные орудия. Народ все больше слабел от голода, ибо поля и склады продовольствия были первым, что враг приказал уничтожить. Конечно, достали вотростенцы далеко не все, но их пушки били очень старательно.
«Что это? – спрашивал Теональд в личных письмах к старшей сестре. – Преступное ротозейство или предательство? Кто внушил отцу мысль, что пора отбить у северян богатые золотом острова?»
Брат обещал разобраться, едва вернется домой, а Ретта и сама задавала себе те же самые вопросы. Сколько раз ее мать убеждала супруга, что не стоит трогать колонии северян и лучше бы оставить острова в покое, пусть даже они равно удалены от обеих стран и выглядят соблазнительно. Вотростен никогда не отдает своего. Но увы, едва ее не стало, как герцог Рамиэль тут же совершил роковую ошибку, решив, по-видимому, что старого князя больше нет, а новый – неопытный юноша, и совершенно не учитывая наличие у Бардульва ума, советников и умелого маршала.
Ретта тяжело вздохнула, отошла от окна и подумала, как много запросит Бардульв за мир. Молодой возраст князя больше никого не обманывал.
Дверь скрипнула, и в покои, осторожно ступая, словно боясь кого-нибудь разбудить, вошла няня.
– Что это ты в темноте сидишь? – спросила она, снимая шаль, и потянулась к лампе. – А я к тебе с новостями. Походила тут по улицам, послушала кое-что.
Ретта вопросительно подняла брови. Вид у Берисы был серьезный и крайне загадочный. А если учесть, что в городе теперь чаще можно было увидеть вотростенские патрули да отпущенных на берег матросов, то послушать старую няньку и впрямь стоило.
Между тем Бериса зажгла светильник, за ним другой, забрала у пришедшей служанки поднос с двумя порциями скудной каши и травяным отваром и только потом, устроившись в кресле у разожженного подопечной камина, принялась выкладывать добытые сплетни:
– Для начала могу сказать, что, вероятнее всего, Бардульв скоро покинет Месаину.
– Ты уверена? – встрепенулась Ретта.
О, если бы это было так, как сразу бы изменилась их жизнь к лучшему! В голове герцогини одна за другой стали рисоваться самые радужные перспективы. Они еще успеют посеять хлеб и собрать урожай, хотя бы один. Успеют наскоро