видишь, какие существенные противоречия в ваших показаниях, Владимир Алексеевич, следователь прокуратуры выявил! Виталий ему говорит, что ты тоже душил! Что вместе вы!
Не хочет один отвечать за убийство!
Вовка сильно ткнул в пепельницу только что прикуренную сигарету:
– Врет он всё. Не убивал я.
Чашка упала, но не разбилась. Допрос продолжился.
– Ну и чего ты кроил? – спросил Маштаков повесившего голову Петрова, когда тот подписал во всех полагающихся местах протокол. – Если рассказал правду, ничего у тебя больше заранее необещанного укрывательства не будет. Статья триста шестнадцатая. Максимум два года лишака. До суда под стражей, конечно.
Также покорно Вова подписался под протоколом задержания на семьдесят два часа, который на машинке отшлёпал Максимов. Отказался от предложенного ему бесплатного адвоката.
Попросил сообщить матери, что его закрыли. Чтобы она сделала дачку – туалетные принадлежности там, тетрадь, ручку, конверты, курить побольше.
Миха заглянул в соседний кабинет. Фадеев, свирепо набычившись, сидел на прежнем своем месте.
– Чего он здесь? – спросил Маштаков у Ковальчука. – Давай вниз его сведём.
– Водили уж, – вздохнул опер. – В ИВС этап отправляют.
Сказали подождать полчаса.
– Ну давайте подождём, – Миха тяжело опустился на стул, вытянул ноги в грязных полуботинках.
Выудил из мятой пачки последнюю сигарету. Свернул в фунтик выкрошившийся до середины кончик. С такой разве накуришься!
Маштаков видел на столе под рукой у Ковальчука только что открытую коробочку «ЛМ», но просить не стал. Не те отношения.
А сам Ковальчук не предложил, хотя наблюдал Михины манипуляции с высыпавшейся сигареткой.
– Михал Николаич, да вы идите, мы с Валерой справимся, – подчёркнуто приязненно предложил Ковальчук.
– Дополнительную информацию в дежурку вы подготовите или мне сделать? – Маштаков не хотел, чтобы его обошли в ориентировке.
– Пишите вы, информация ваша…
Ковальчука впору было посылать на конкурс «Самый вежливый милиционер года».
Фадеев вдруг бессмысленно заулыбался и надул губами большой пузырь.
7
Заместитель прокурора Коваленко обрызгал водой из пульверизатора цветок, отступил шаг назад и залюбовался растением. Вот где лишнего, лживого ничего нет. Вроде простенько – герань тривиальная или «пеларгония» по научному, а сколько непосредственности в мелких розовых лепестках, в листиках резных. Кроме того, в умных книжках пишут, что герань эта, цветок городской бедноты, оздоровляет воздух в помещении, усталость снимает.
Всё кстати. В его окно солнце заглядывает лишь на пару утренних часов, украдкой. Остальное время в кабинете сумрачно и влажно. Даже летом. Зимой же – колотун страшный, никакие обогреватели и пуловеры, под пиджак надетые, не спасают. Здесь вот и заработал хронический бронхит, который каждый февраль, как по расписанию, укладывает в больничную койку.
Конец месяца