ни скрывал, а опьянел уже изрядно.
Светик, которая и тогда решающий голос имела, недаром сейчас она хозяйка, а Ира – работница наёмная, продавщица – предложила вдруг:
– Давайте вы к нам. У нас место лучше, не на ходу.
– Вопросов нет, девчонки.
Познакомились, выпили, станцевали пару медляков, лёд тронулся. Разговоры шли банальные, ознакомительные, про погоду, про кухню ресторанную. В танце Миша вёл себя деликатно, не лапал, но и на пионерское расстояние не отдалялся. Как по клавишам пробежался пальцами по застёжкам лифчика и ещё неожиданно, в такт музыке, в повороте сделал шаг вперёд, выставив колено, которое вошло между её ногами, на мгновенье низа живота коснулось. Ира глаза вскинула. Лицо партнёра оставалось естественным.
Парни врали, дескать, коммерсанты они. Как будто Ира со Светиком только сейчас из яйца вылупились.
Пошли провожаться. Хорошо провожались, с песнями, пива по дороге зацепили. В подъезде Иркином у батареи принялись целоваться. Ира помнит, как она словно очумела через десять минут яростного петтинга. Трусики со свёрнутыми колготками у неё уже на щиколотках мотались, стреноживая, а требовательная рука Мишкина исследовала её естество. Накрыло с головой бабу!
Но тогда в подъезде она не дала, она не шлюха ресторанная, которую в первый вечер трахнуть можно. Миша отвалил взвинченный, завёлся он до предела. Понятное дело, мужик, да ещё хорошо на грудь принявший. Перед расставаньем обменялись телефонами.
Потом за делами коммерческими и семейными проблемами она запамятовала про новое знакомство. Но позвонила ему первой. На работу, конечно. Миша обрадовался, предложил встретиться. На вопрос, почему сам не удосужился звякнуть, отговорился занятостью.
Встретились вечерком, в кафе посидели, пили только сухое. Миша в тот раз очень аккуратно выпивал. Был он другой – в новом костюме, при галстуке, красивый, как артист Збруев.
Неожиданно для себя Ира разоткровенничалась, принялась на жизнь жаловаться. В курилке, пройму платья спустив, продемонстрировала цветные кровоподтёки на плечах, у основанья груди. Миша тогда ничего не сказал, только по руке гладил. Когда провожал, Ира с надеждой готовилась, что пристанет. В паху у неё жало, но он только поцеловал целомудренно.
На следующий день за Кирюшкой участковый пришёл. По их микрорайону участковый, Муравьёв. Обычно не дождёшься его неделю, а тут сам прискакал. Увёл с собой Кирюшку – и с концами. К вечеру она запсиховала, муж всё-таки, ребёнку – родной отец. В милицию стала названивать. Там сказали, что дали гражданину Кравцову пятнадцать суток за мелкое хулиганство.
Она не поняла сразу, что это Мишиных рук дело. Смутные соображенья возникли, правда. Вчера синяки ему показывала, а на следующий день…
Пока Кирилл на сутках сидел, Миша звонил ей несколько раз домой, интересовался однообразно, как жизнь молодая. Услышав про мужа, удивился вроде. Сказал равнодушно: «Может, поумнеет».
Кирюша и вправду маленько, на месяц, что ли, притих. Почти