поводу Хромушки предупреждения не было.
Люди не успокаивались. Ксения всё не могла поверить, что здесь, в её церкви, возможен бунт, и продолжала увещевать:
– Братья и сёстры! Мнение Господа на этот счёт однозначно! Мы не можем оставить в живых Кривицкую, а чужака среди нас!
Приход забормотал разными голосами:
– Да ходок пусть валит…
– Пусть Господь сам нам скажет, мы помним, он может…
– Новичок, конечно, нормальный мужик, но нашим стать не успел…
– Где это видано – девчонка спасла и дитя, и мать, а её за это на костёр…
– Пусть Глас Небесный нам сам всё объяснит, тогда без вопросов, конечно…
Прихожане были похожи на гнойный нарыв, который вот-вот лопнет.
Даша наклонилась к уху настоятельницы и прошептала:
– Ксюха, прекращай. Жрать почти нечего, дальше будет только хуже. Не доводи людей до греха, а то и твой «Бог» не поможет. Ещё нас с тобой сожгут к чертям собачьим. Попросишь у Сатаны, пусть поговорит с приходом, опять, как тогда.
Аристархова вняла совету и заявила:
– Хорошо, братья и сёстры. Поступим так – Софья и Вячеслав отправятся в церковный подвал, а я буду молиться до рассвета. Возможно, Господь внемлет моим просьбам и огласит своё повеление всем вам.
Жорж и Данила подхватили Софью и потащили к церкви. Очухавшийся Сергей потопал следом. Толпа, крестясь, направилась к приходскому дому. Аристархова провожала людей взглядом и нервно кусала губы. Даша подозвала бабу Валю и ещё нескольких женщин и напомнила:
– Пусть Вера ещё полежит. Послед родиться должен. Если что, поможете. Умеешь, баба Валя?
– А то. Конечно. Всё сделаем в лучшем виде. – Старушка подозрительно смотрела на Дарью – слишком много взаимодействия с простыми людьми для дьякона.
Но человеческое лицо Дарьи вновь исчезло под маской равнодушия. Женщина взвалила на плечо Вячеслава, который всё это время пытался выплюнуть кляп изо рта или ослабить узлы на верёвках, и понесла пленника в сторону церкви. Ксения направилась к колокольне.
– Я не хочу, чтобы Хромушку убили! – Едва властители скрылись из глаз, Вера заплакала с удвоенной силой и покрепче прижала к себе новорожденного.
– Мы тоже, Вера. Мы тоже. – Покачала головой баба Валя.
– Верунчик! Ты что тут делаешь?! Тебе отлёживаться надо! – Кривицкая, схватившись за прутья решётки, с тревогой рассматривала подругу.
Девушка выглядела измученной до крайней степени. Чёрные круги под глазами, бледное, какое-то пепельное лицо и потрескавшиеся губы. Хитро завязанная, переброшенная через плечо полоса ткани образовывала у груди что-то вроде уютного кокона, в котором расположился новорожденный, оставляя обе руки матери свободными. В одной Вера держала корзинку, в другой – факел.
– Дорогуша, вон там, на стене, держатель. Если закрепишь факел в нём, будет проще.
Верочка сделала так, как предложил Вячеслав, и устало улыбнулась:
– Уже