Но чем этот сморчок может всех их так привлекать? Впрочем, – решил Георгий, – режиссер, наверное, обладает какой-то властью, по-своему привлекателен, женщины любят такое… творческое».
Еще он наблюдал за тем, как возвращалась на его глазах прежняя, знакомая ему Соня. Это было приятно и удивительно – как же он мог столько времени жить и не видеть ее…
В то, что это сделала Катя, он поверил сразу. И видел, что Соня тоже это понимает, но вслух не говорит, чтобы не добивать маниакального и истеричного режиссера.
Катиного номера у него уже давно не было, пришлось подсматривать в Сонином телефоне.
Она ничего не заподозрила – срочные поиски другой машины, перекраивание всего графика, да еще и Митя в невменяемом состоянии.
Георгий с любопытством наблюдал за их отношениями и формулу этой взаимной привязанности понял сразу.
Когда номер наконец был найден, он позвонил Кате.
– Скажи, Катерина, зачем ты это сделала? Могли погибнуть люди.
Она молчала на том конце провода. Может, не сразу узнала голос. Или сомневалась в чем-то.
Он снова ее немножко подтолкнул:
– Машина была моя.
Этот ход сработал, Катя засопела.
– Здравствуй, Георгий. Прости меня. Я не знала, честное слово. Но как там могла оказаться твоя машина, почему?
– Я не сомневаюсь, что ты не знала. Зачем ты это сделала, Катерина?
– По телефону все не расскажешь.
– Так давай встретимся.
– А ты где? Ты не в Израиле?
– Я на съемочной площадке.
– Прямо на самой площадке? – Катя явно удивилась.
– Возле гостиницы, где живет Мальцев.
– Поднимайся на последний этаж. Сейчас. Я тебя у лифта встречу.
Не то чтобы Георгий сильно удивился – он все-таки знал Катю хорошо. Но не ожидал, что она может все время находиться рядом.
«Да, а этот параноик-то не такой уж и параноик», – подумал он про Митю, пока лифт медленно ехал наверх.
Она сидела на перилах, как маленькая птичка на жердочке. Внизу был огромный лестничный пролет, настоящая пропасть, этажей шесть, но она всегда любила высоту. Как и птичка, держалась только ногами, а руки были заняты неработающей зажигалкой.
Георгий молча достал свою, она сладко затянулась.
– Тут же нельзя курить, наверное. Хотя да, какое тебе до этого дело. – Он засмеялся.
– Пойдем, кое-что покажу.
Катя быстро полезла по пожарной лестнице наверх, ловко щелкнула замком люка, и сверху полоснуло ярким солнечным светом. Она протянула ему руку, и он почувствовал себя старым, толстым и трусливым. Что страшного в том, чтобы нарушить какие-то правила и залезть на крышу? На скольких крышах он побывал в молодости, что теперь-то изменилось?
Вид на съемочную площадку открывался роскошный. Тут у Кати стоял старый стул и прижился театральный бинокль. Валялись и пластиковые стаканчики.
– Наблюдательный пункт? – засмеялся он. – А ведь я так и думал, что он от тебя сбежит. Правда, не думал, что к ней. Она-то