руки не смогу поднять, – отвечает Алек.
Могу поклясться, он смотрит на меня, пусть и всего секунду. Даже улыбается. Но, может, мне только показалось.
– Ты обещал. – Бетт не канючит, это ниже ее достоинства. Она лишь напоминает факты, скрещивает руки на груди, выпрямляет спину – словно адвокат, допрашивающий свидетеля.
– Отложите свою мыльную оперу, а? – просит Уилл. – Потом разберетесь. И ты, Бетт, наверняка победишь.
Бетт ощетинивается, хотя, как по мне, это комплимент. Подтверждение ее красоты, мастерства обольщения и глубоких чувств Алека тоже. Он целует ее в щеку, и мое сердце сжимается, когда Бетт обхватывает ладонями его лицо и ловит его губы. Все тут же от них отворачиваются, как по команде. Как будто всю жизнь так делали. Хотя, может, так оно и есть.
Но я-то здесь не всю жизнь, так что не собираюсь дарить Алеку и Бетт уединение и наблюдаю. Только я вижу, как Алек чуть подается в сторону и Бетт промахивается. Она морщит лоб, а он пытается поцеловать ее в щеку еще раз, но она отворачивается и отходит от него, обиженная. Я почти чувствую эту обиду.
Она ловит мой взгляд. Смотреть на них – так же больно, как смотреть прямиком на солнце. Бетт издает рычание, но останавливает себя. Весь наш дружелюбный разговор улетел в трубу. Я не должна была увидеть то, что сейчас произошло.
Отворачиваюсь, но слишком, слишком поздно. Поднимаюсь на носочки и проделываю серию релеве, подпрыгиваю на пятках, чтобы туфли приняли нужную форму, и проверяю, удобно ли пальцам.
Мистер К. практически влетает в студию, другие учителя на пятки ему наступают. Они садятся в передней части зала. Мы все пододвигаемся вперед. Мистер К. хлопает в ладоши и кивает:
– Сегодня разметим последнюю часть «Щелкунчика». Снежная королева, ты первая. Снежинки, соберитесь. Остальные – кружитесь, как вьюга. Репетируем первые две минуты, раз вы с Анри пока не разучили совместные па. Бетт, хочу увидеть твой выход. Анри, встань с краю и будь готов.
Это первая репетиция Бетт: она кружится и сразу же превращается в снежинку – само воплощение грации. Ее повороты безупречны, она расцветает под мелодию: ее руки, ее ноги, ее лицо – все идеально. Остальные кружатся вокруг, но не поспевают за ней. На фоне Бетт все – новички. Она поднимает руки и ладони – идеально – так же, как это делает Морки. Она словно точно знает, когда нужно поворачиваться, – как мотылек, летящий к свету. Все следят за ней с восхищением. У меня все внутри сжимается от страха: вдруг все думают, что мистер К. принял неверное решение и Бетт должна играть фею Драже? Гоню эти мысли прочь.
Мистер К. перекрикивает музыку:
– Больше характера! Ты – снег! Легче! Еще легче!
Щеки Бетт краснеют. Морки говорит что-то на русском, и Бетт вытягивает ногу. Она делает пируэт, и музыка смолкает. Мы аплодируем. Бетт склоняется в реверансе и уходит со сцены. Обхватывает голову руками, и я замечаю, что ее трясет.
Мистер К. поворачивается к Морки:
– Повороты неаккуратные. Не выходят.
Морки отвечает на русском. Мистер К. поднимает руки.
– Основы