идиот, решил, что бабушка поправилась и ушла. Но тут появилась Ася Наумовна и, взяв его за руку, молча повела в конец коридора. Там опять сидела Таня, но уже без учебников, и, только когда она разревелась, Лева понял, что все кончено.
Мама добралась через неделю, все это время Лева жил у Аси Наумовны, спал на раскладушке за шкафом, тупо смотрел альбомы с картинками, подсунутые Таниной сестрой Люсей. На сказочную Людмилу сестра совсем не походила, скорее на какую-нибудь мулатку из Тома Сойера – вся голова в черных тугих кудряшках. Сама Таня тоже сидела дома, жаловалась на простуду, что-то переписывала и чертила. Днем она поила Леву чаем с клубничным вареньем, наливала огромную красивую чашку, подсовывала ягоды покрупнее.
Приходили и уходили разные люди – друг сестры со странным именем Зиновий, соседки, девчонки из Таниного класса. Одна, длинная и белобрысая, просидела до самого вечера, в чем-то тихо убеждая Таню, потом все-таки ушла, сердито махнув рукой.
Страшно подумать, что бы он делал один и как пережил эти дни.
Наконец мама добралась. Лева первый раз встречал кого-то на вокзале и не сразу нашел нужный перрон. Все пассажиры выглядели усталыми от бесконечной дороги, помятыми, с сонными бледными лицами, но он все равно испугался, увидев мать, такой она показалась старой, толстой, с сопливым орущим младенцем на руках. Его сестра, этот самый младенец, простудилась в поезде, надрывно беспрерывно плакала, поэтому он сам поехал забирать документы из школы. Уже стало известно о смерти Ямпольского от скоротечного диабета.
Была бы жива бабушка, она бы что-то придумала – перейти к Цыганкову или даже напроситься к Ойстраху, пусть у него другая манера преподавания и достаточно своих учеников.
Был бы жив Ямпольский, он бы что-то придумал – взял его жить к себе, как Леонида Когана, или устроил в интернат при школе. У них ведь был интернат для иногородних детей!
Был бы он сам хотя бы на пару лет постарше…
– Ничего страшного не случится, если ты поживешь в Хабаровске! Большой город, есть театр и филармония, пойдешь в нормальную школу, как все нормальные дети. Увидишь Амур, потрясающая красота! Кстати, можно прекрасно продолжить музыкальное образование, после восьмого класса принимают в музыкальное училище. Марк обещал в ближайшее время купить пианино. Левчик, у нас своя квартира, вообще без соседей, представляешь?! Можно сколько угодно мыться, никто не ломится в дверь туалета, соседки не выключают керогаз. Что ты молчишь?!
Она все понимала, конечно она все понимала, глаза выдавали. Можно было представить, какое там музыкальное училище! Зачем, зачем появился в их жизни этот проклятый Марк?!
Мать держалась из последних сил, собирала какие-то чашки и подушки, но, дойдя до бабушкиной одежды, отчаянно и безнадежно разрыдалась.
– Боже мой, Боже мой, как это случилось, не могу поверить, просто не могу поверить! И даже не простились. Боже мой, даже не простились!
И вдруг она заговорила лихорадочно и бессвязно, как сумасшедшая:
– Ты знаешь, я