отдаленно напоминающих бездомных в порванных вещах и с грязными волосами.
Сидящие слушатели в зале зааплодировали. Кто-то громко свистел. Сердце у Бенедикта бешено случало, а его пальцы судорожно гуляли по грифу гитары. Каждый раз все приходилось переживать сначала. Каждый раз он боялся так, словно сейчас опозорится с треском.
«Хоть бы не обосраться», – подумал он, и, наверное, сказал это вслух, поскольку их басист ободряюще подмигнул ему.
Шторы раскрылись, и в этот момент орган заиграл вступительную мелодию песни «Prayer In The Dark». Ее жуткие мотивы холодили нутро, заставляя вздрогнуть неподготовленных к такому или просто сидящих в расслабленной позе зрителей.
Место под сценой пока что пустовало. Слушатели вели себя, словно они пришли на концерт классической музыки, и лениво потягивали коктейли, сидя за столиками и у бара. Бен успокаивал себя: они сыграют три четыре песни, и тогда люди втянутся. Им всего нужно продержаться полтора-два часа, а дальше – как пойдет.
Бен начал вести ритм, умело перебирая аккорды. Второй гитарист вел свою партию. Сэм, сидящий за органом, играл так манерно, что могло возникнуть впечатление, что у него в брюках сидят змеи, либо его подключили к сети напряжения. Бен улыбнулся сам для себя, поскольку его «хаер» дергался в разные стороны, и сам он сотрясался при каждом сильном ударе по струнам, чтобы выделить в нужном такте нужную гармонику на фоне общего звучания.
Из зала стало слышно, как кто-то «втянулся» и стал подпевать вокалисту. Сам Бенедикт редко пел на их концертах, потому что не обладал настолько широким диапазоном, как его товарищ, умудрявшийся из баса выскочить в фальцет и даже не вспотеть за полчаса таких извращений. Его устраивали кавер-концерты на группу Bloodhound Gang или Pink Floyd. То есть там, где особо не нужно было рвать связки или стараться идеально попасть в ноту.
Песня подходила к концу, и Бенедикт выдохнул. Правую руку ломило из-за долгого перерыва, и сам он тяжело дышал. Их вокалист вошел в синхронизацию с клавишником, и они вместе довели хороший старт к не менее прекрасному финалу только первого номера. А впереди еще несколько десятков.
Им бурно захлопали. Более бурно, чем Бен ожидал. Некоторые люди повыскакивали со своих мест и подбежали к специальной площадке для рейва, начиная медленно слэмиться.
Бен подставил микрофон к своему рту и, опустив голос до неистовых низин, чуть ли не рыча, произнес «We drink you’r blood» и в следующее мгновение ударил по струнам. Стоящие на сцене запрыгали, бешено размахивая руками в разные стороны, толкая друг друга и подпевая выступающим.
Бенедикт был счастлив в такие моменты. Он добился того, к чему стремился, в эти дни его ничто не угнетало и жилось так легко, как никогда раньше. Юноша сделал вывод: ему не нужно пить, чтобы становиться пьяным, – достаточно эмоций и крышесносящего драйва, происходящего в полуподвальных помещениях, где фонари излучают весь спектр радуги с ядовитой яркостью и контрастностью. Абсолютно все заливается этими красками и преображается в некий бэд-трип, только с приставкой