проводников-эвенков в голове своя карта, идут они по ней, не сбиваясь с пути, каким-то особым чутьём угадывая опасность. Да и олени у таких проводников не сдадут в пути, не натрут спины вьюками, придут к месту неослабленными.
Мы с Павлом отбираем из своего имущества только самое необходимое для похода: рацию, палатку, тент, спальные мешки, посуду и десятидневный запас продуктов. При быстром передвижении олени не должны нести на своих спинах более двадцати килограммов груза.
Из-за тёмных вершин ельника брызжет багряный свет утра. Лагерь приходит в движение: люди снимают палатки, свертывают постели, готовят вьюки. Каюры сгоняют к таборам отдохнувших за ночь оленей. Поляна наполняется оживлённым говором.
…Погасли костры. В одну длинную шеренгу выстроился караван почти в сто оленей. Мы прощаемся с товарищами. С завистью смотрим, как уходят они на запад. Впереди идут рекогносцировщики.
За ними заросшие бородами астрономы со своими тяжеленными универсалами, которые бережно везут два оленя в специальных носилках, прикреплённых к их спинам. След астрономов притаптывают молчаливые наблюдатели – пожалуй, самые трудолюбивые из геодезистов. Шествие замыкает пёстрая стая собак.
Уходящие долго машут нам руками, что-то ободряюще кричат до тех пор, пока всю эту шумную ватагу не проглатывают корявые дебри лиственничной тайги. Скоро смолкли и шорохи большого каравана.
– А где же Загря? – спохватываюсь я, не заметив на таборе своей собаки.
– Никуда не денется, прибежит, – неласково, с досадой бросает Павел.
И действительно, из просвета, где только что исчез караван, вырвался Загря. Длинными прыжками он сокращает между нами расстояние и со всего разбега наскакивает на меня. Затем, усевшись на задние лапы, пристально смотрит на запад, откуда ещё доносится затихающий говор людей.
Как он великолепен, Загря! Почти весь светло-серый, с чуть заметной тёмной остью на спине, и только чулки на передних ногах белые в крапинках. Тело гибкое, ноги сильные, пружинистые, не знающие устали. Пушистый хвост всегда кольцом заброшен на спину. Он даже в схватке со зверем и в драке с собаками редко когда опускает его. А клыки! Кобель ими не кусает, а рвёт по-волчьи, и раны от них у противника долго не заживают. Но по натуре Загря самое добродушное и преданное существо. Вот уже два года как мы с ним неразлучны в тайге.
Приседаю к нему, поворачиваю его морду к себе, говорю:
– Послушай, Загря, мы должны вернуться и идти к Ямбую, там люди пропали, и их надо найти, понимаешь, н-а-й-т-и!..
Загря вырывается, бросается вдогонку за караваном – неохота ему отстать от весёлой собачьей компании, но привязанность ко мне заставляет вернуться.
Пора и нам собираться.
У Павла недовольный вид.
– Ну чего загрустил? – говорю я. – Потерпи немного, скоро и мы будем дома.
– Я договорился со Светланой, она придёт завтра на аэродром встречать. Ребята подшучивать начнут, ещё обидится. И надо же такому случиться!..
– Сильнее соскучишься – милее будет…
Связывая потки и не отвечая, он с досады