негласная хозяйка храма. Ушла «в отставку» монахиня-алтарница мать Варвара, уехала учиться в Москву Машина новая подруга – свечница Вера. Куда-то исчезли Саша и Алексей.
Маша не особо интересовалась всеми этими переменами: ходила в храм, растила сына, посещала спевки, занималась английским с детьми, получая от этого хоть какие-то средства на жизнь.
Когда после очередного года ожидания в третий раз отказали в виде на жительство в Эстонии ей и ребёнку, она чуть не сломалась. Казалось, всё, дальше так жить невозможно, ещё немного – и она сойдёт с ума. Она стала бояться чиновников и роскошных магазинов. Не могла спокойно говорить о самых простых вещах – душили слёзы.
В один из приездов отца Сергия на строительство нового храма она пришла к нему. Всё-таки пришла. Нет, то была не исповедь, а всего несколько слов вперемежку с рыданиями:
– Батюшка, помогите, нам не дают вида на жительство.
– Как это не дают? Должны дать! – бодро начал он, готовый уже и сам расплакаться, так тронул его вид этого долго и мужественно сдерживаемого горя.
– Сделайте, что можете! Хотя бы просто помолитесь!
Она на миг припала к его благословляющей руке и быстро пошла прочь.
Странно, она поднималась в гору тем же маршрутом, которым бежала всего несколько минут назад, придавленная горем, но горя теперь не было. Было легко и радостно, точно чьи-то мощные руки приподняли с плеч давивший её годами груз, и вот слёзы бегут – другие, радостные, и её даже как-то неловко: зачем ходила, зачем беспокоила батюшку – ведь горя-то никакого нет?!
Впереди забрезжил просвет – суд. Последовала поездка в ставшие за время скорби родными Пюхтицу за благословением к отцу Рафаилу, и – рухнула стена мрака, и через обвалившиеся стены страшной тюрьмы она снова протягивала руки к свету, к людям, туда, где зеленела трава, росли цветы, порхали бабочки, где люди говорили о простом, улыбались друг другу, ходили в кино, слушали музыку, дарили друг другу подарки…
Время от времени Саша снился ей, а после возникал неожиданно: вот, в кожаной куртке, повзрослевший и возмужавший, подошёл и приложился к иконе, возле которой она стояла на коленях, а затем вошёл в алтарь… На Рождество, когда Надя самая последняя попала на исповедь и опоздала к Причастию, и вот стояла у ступеней, ведущих на солею, заливаясь слезами, – дверь в алтарь распахнулась, и вышел отец Василий, а с ним, с правой стороны Саша, держа край плата…
От Веры она узнала, что Саша и Алексей учатся в духовном училище во Пскове.
В эти короткие встречи Маша чувствовала, как он изменился. Он больше не бегал за ней по пятам. Иногда, точно испытывая себя, нарочно проходил мимо близко, почти касаясь, и её уже не обдавало душной волной. «Ну, слава Богу, успокоился!» – радовалась она.
Неисповедимыми путями Господними она начала петь в профессиональном хоре,