Заряна застыдилась своего греха, заплакала: «Что мы натворили? Как теперь в глаза людям смотреть?»
«Да на что они тебе, эти люди? – рассмеялся отец Клемент. – Ты на меня смотри, а лучше не смотри, а поцелуй меня крепко, да обними. Приласкай и приголубь, а люди пусть себе стороною идут!»
Соблазнилась девушка сладкими речами любовника и сдалась под его поцелуями. Всю неделю, что мельник был в отъезде жил Клемент с его дочерью, как женою, да и не мудрено, что прижил ей дитя. Вот только об этом он узнал не сразу, а когда узнал, то сильно испугался, да и задумался, как поступить, ведь священнику женитьба грозила лишением сана, а то и сожжением за отступничество5. И тогда решился отец Клемент на великую подлость.
В воскресенье собрались в церкви все жители деревушки, пришел и мельник, не подозревающий о том, что сотворил священник с его дочерью. Во время проповеди, отец Клемент строгим голосом вещал прихожанам о необходимости блюсти моральный облик и не допускать непотребств среди молодых парней и девушек. А под конец речи своей, заявил, что будто бы было ему видение и знает он, что диавол попутал одну девушку в деревне и носит она теперь от нечистого ребенка. Зашептались селяне, начали требовать от отца Климента, чтобы он назвал имя этой порочной девушки, а по иронии судьбы громче всех справедливости требовал мельник…
«А что если она – дочь одного из вас?» – спросил священник.
«Ежели она понесла от нечистого, так какая же она дочь? Любой отец от такой откажется!» – ответил за всех мельник.
«Вы сами озвучили свой приговор, – недобро усмехнулся священник, но тут же изобразил на лице смирение, – девушка эта Заряна».
«Быть того не может!» – закричал мельник вне себя.
«Она одержима демоном, – ответил священнослужитель, – я как мог пытался ее уберечь и вразумить, но она не послушала меня. Пусть женщины посмотрят ее и подтвердят мои слова или же опровергнут!»
Собрались старухи, пригласили повитуху из соседней деревни, да и пошли к мельнику в дом. Едва ступили женщины на порог, как Заряна залилась горькими слезами, да и созналась во всем отцу. Разгневался тот, проклял собственную дочь и не пожелал заступиться за нее. От обиды и боли онемела Заряна, только когда вели девушку на костер вернулся к ней голос и до последнего момента, сквозь рев пламени, она все кричала: «Этот ребенок не дьявола, а отца Климента! Он и только он один во всем виноват!» Да кто же послушает ведьму?!
***
Туман в ноябре – редкость, но в тот год стелился он по осенним низинам, белыми нитями савана лежал на опушке леса. Густой, молочно-белый, всегда предшествующий гололедице, казалось, протяни руку, отдерни этот покров и удастся увидеть совершенно иной мир – мир по ту сторону тумана… Селяне шептались, что не к добру это, а отец Клемент усердно отправлял службы и читал проповеди о благочестии.
Да только не помогли те проповеди. Однажды вечером, вскоре после Самайна