архитектора внезапно оказалась поймана в тёплую ловушку девичьих ладоней.
– Наконец-то ты очнулся…
– Где я, Ката… рина? – голос у Йоахима сорвался на шёпот, имя всплыло словно из прошлой жизни.
– У себя дома, где ж ещё. Ты не заходил к нам ни вчера, ни позавчера, – попеняла ему Катарина. – Я узнала, где ты живёшь и уговорила консьержа отпереть дверь своим ключом. Эти чинуши здорово тебя напоили, да?
«Я не пил, радость моя», – хотел было ответить Йоахим, но при воспоминании о своём бредовом сне изрядно засомневался. Спустя короткое время живая, настоящая и пахнущая корицей девушка вытеснила собою бледный образ готической колокольни, и архитектор смог подняться на ноги. Невыносимое чувство обнажённости – тем более абсурдное, что Йоахим уснул, не раздеваясь вовсе – действовало на него сейчас так же, как могла бы подействовать кружка холодной воды за шиворот. «Да не всё ли равно, каким она меня видит?» – мысленно спросил Йоахим, разозлившись на себя за то, что ему вдруг оказалось не всё равно.
– Мне неловко, Катарина, право же, – вытолкать незваную гостью взашей было бы верхом грубости, поэтому Йоахим пытался обойтись словесными намёками. – Ты из-за меня опоздаешь на работу.
Девушка улыбнулась и хитро подмигнула архитектору.
– Грета так замучила меня своими нравоучениями, что я избавила себя от её общества и взяла отгул. А отгул – от слова «гулять»…
Бесенята в глазах Катарины скакали чуть ли не с транспарантом: «Неважно, от кого побег. Важно, к кому». Но Йоахим не смел взглянуть на зеленоглазую девушку. Не смел взглянуть на портрет жены и сына. Молчание затягивалось, становясь невыносимым.
«Мне грустно, когда ты запрещаешь себе быть счастливым», – признался с портрета Кай. Архитектор вздрогнул, словно получив хорошего тычка в спину, и по инерции сделал шаг из прошлого в настоящее.
В тот день Йоахим и Катарина выбрались далеко за пределы города. Кормили с руки беззастенчивых парковых белок, катались на больших парных качелях, взлетая попеременно почти до неба. Собирали цветы для гербария. Успели на речной трамвайчик, вернувший их, счастливых, на пристань Хафенбурга. В тот вечер Йоахим проводил Катарину до дома. В тот вечер Катарина впервые узнала, каким бывает поцелуй влюблённого мужчины.
В тот вечер Катарине было сказано, что Йоахиму она не пара.
– Ты правда думаешь, что уважаемый господин всерьёз заинтересован бесприданной сиротой с остландского побережья? – голос Греты полнился сарказмом. – Что он мечтает связать с нею свою жизнь отныне и навек?
Катарина хранила молчание, не желая спугнуть со своих обветренных губ призрак недавнего поцелуя.
– Не смотри на меня так, – нахмурилась Грета. – Да, я не мать тебе и не стану ею никогда. Но если бы я не забрала тебя из сиротского дома, не дала работу – кто знает, как сложилась бы твоя судьба? Так что будь добра, не наделай глупостей, ведь твоё доброе