переспросил префект по истечении нескольких минут, как бы в полузабытьи.
– Огюст Дюпон, – повторил я. – Выходит, вы с ним знакомы, господин префект? Я писал мосье Дюпону в последние месяцы, но…
– Что? Вы переписывались с Дюпоном? – резко перебил второй жандарм, низенький и очень толстый.
– Конечно, нет, мосье Гуннер, – изрек префект.
– Вы правы – перепиской это не назовешь, – подтвердил я, сердясь на догадливость префекта. – Мосье Дюпон оставил без ответа несколько моих писем. Поэтому я приехал сам. Я здесь, чтобы лично все объяснить мосье Дюпону, пока еще есть время.
– Бог в помощь, – пробормотал Гуннер.
– Но он же не… в смысле, мосье Дюпон жив?
Мне показалось, префект ответил: «Почти»; впрочем, какое бы слово это ни было, он его проглотил и с этой минуты снова сделался веселым и славным малым. (Должен признаться, что я не заметил перемены в его настроении, пока она, перемена, не случилась во второй раз.)
– Не обращайте внимания на эти закорючки, – посоветовал префект, передавая паспорт своему коллеге, чтобы тот посредством печати оставил на страницах целый ряд иероглифов, несомненно, полных смысла для посвященных. – Вот оно, орудие новой Инквизиции – не правда ли, мосье Кларк?
Префект резко прервал разговор о Дюпоне, выразил надежду, что мне понравится Париж, и просил обращаться к нему, если возникнут трудности. На выходе из префектуры несколько сержантов, следивших за порядком, смерили меня взглядами разной степени подозрительности и неприязни, вследствие чего я с чувством огромного облегчения смешался с городской толпой.
В тот же день я заплатил мадам Фуше, владелице гостиницы «Корнель», за целую неделю вперед, даром что рассчитывал закончить свои дела гораздо скорее.
Полагаю, мне следовало учесть – или хотя бы заметить – определенные знаки. Например, реакцию консьержа в доходном доме, куда я адресовал письма Дюпону. Я отправился по этому адресу на следующее утро по прибытии, и консьерж, услышав, кого я хочу видеть, сузил глаза и покачал головой.
– Дюпон? На что он вам понадобился?
Попытка консьержа отвадить неизвестного посетителя от известного сыщика почему-то не навела меня ни на какую мысль.
– Мне срочно требуется профессиональная консультация мосье Дюпона, – объяснил я.
Последовало странное шипение; вскоре выяснилось, что консьерж так смеется. Затем он сообщил, что по этому адресу мосье Дюпон больше не проживает, а информации о своем местонахождении не оставлял. Сейчас его и сам Колумб не сыщет.
На пути обратно в гостиницу я думал о Дюпене, хорошо мне известном. Разумеется, известном по рассказам Эдгара По. Литературный Дюпен был как бы ключом, открывшим мне главный вход в мир Эдгара По посредством убеждения, что необъяснимое может и должно быть понято. «Мой французский персонаж» – так По назвал Дюпена в письме ко мне. Ах, если бы я в свое время расспросил По, как узнать Дюпена; если бы проявил