Аги Рашидович облизнулся даже, будто на губах у него сейчас висели, готовые отвалиться рифмы, – я сегодня вечером на речетативе буду на разогреве стихи читать. Приходите слушать!
– А я Виктор Пушкин и мама говорит, что корни у меня от тех самых Пушкиных, – он многозначительно окинул взглядом литгузюков, приосанился, затем легонько двумя пальцами ухватил пластиковый стаканчик с кофе. – На Аги Рашидовича даже не посмотрел.
– Ничё, когда отмечать приезд будем, все сроднимся, – пообещал Сухарь, – ещё первым брататься полезешь.
– За что я тебя люблю, Ромка, это за то, что ты можешь отмечать встречу за три минуты до расставания, – Самолётов похлопал Сухаря по спине, – держи фляжку, глотни, заслужил.
– Гляди, что покажу, – его подтолкнули в спину, благо в руках не было стаканчика с кофе. Сторис улыбнулся Кульковой, её можно было шутя толкнуть в ответ, но сдвинуть с места гору, наверное, было легче.
– Мамулечка, мамулечка, ты моя красотулечка. Сегодня мне малая сообщение прислала, – Василинка просто ткнула его носом в телефон, где на картиночке разевала беззубый рот черноглазая кроха.
– Смотри-ка уже и в рифму, – выстудил из себя Сторис, – скоро и матушку обгонит.
– Ну уж, – поморщилась самолюбивая Кулькова, – это же просто детский лепет. Я тоже в её возрасте такое сочиняла и ещё лучше даже.
– Сокос! Классный сок! – подошёл к ним Кульбако, – Пробовали? Из деревенких яблочек!
– Ты его, случайно, не рекламируешь? – ядовито бросил Каракоз, – может, у тебя и про колбасу есть стихи, и про соль, и про сахар?
– К Людочке обратись, – Кулькова обнажила здоровые крупные зубы, – он у нас по яблочкам специалист.
– Аскарбинка моя! – мастился Людочка, позабыв уже, что пять минут назад мечтал о другой.
Сашка Аскарбина, узкий длинный нос, нервное, какое-то суетливое лицо, жёлтые круглые глаза действительно напоминали витаминки из детства. Лапша на ушах – это серьги для масс, подумалось ему, а Людочка шелестел лёгкими словечками, густел, наполнялся тёплым кофейным цветом его взгляд. А за колонной со стаканчиком сока пряталась Голишина, Рахит-Рашид Бекбулатович, вчерашний герой, что-то быстро-быстро проговаривал ей на ушко. А вчера казался таким скромняшкой, подумалось ему, желание найти Юльку бросало его от одного к другому, он оставлял фразы, которых не было жалко.
– Парни-то тут айфонистые, – поёжился Елдаков, даже часы, выигранные на Рифмах века, не согревали, – вот как местных баб приглашать? Ещё подумают, что мы нищеброды какие.
– А что Алтуфьева подумает! – подкалывал его Шустов, – Она, принцесса, ждёт не дождётся в своих покоях, а прынц на местную фауну заглядывается, газельку присматривает!
– Лавандос, – подал голос Гришка Гудалов, неприметный, помятый, какой-то опустошённый, – самый шик у нас был бросаться деньгами направо и налево. Смятые, небрежно кинутые бумажки.
– Кому лавандос, а кому