знакомые много чего знали: лучший джин в городе у «Лонгэйкр Фармэсиз»; не хочешь пьянеть, закусывай анчоусами; метиловый спирт можно отличить по запаху. Всем было известно, где искать белый стих у Кэбелла[31] и как достать билеты на игру Йельской команды, что мистер Фиш живет в аквариуме и что в полицейском участке Центрального парка, кроме сержанта, есть еще и другие копы, – однако никто не знал, что такое иметь ребенка.
– Пожалуй, тебе надо спросить у своей матери, – сказал Дэвид.
– Ах, Дэвид, только не это! Она подумает, что я понятия ни о чем не имею.
– Что ж, тогда я спрошу у своего агента, – предложил он. – Он человек бывалый.
Город покачивался в приглушенном реве, похожем на рокот аплодисментов в огромном театре, доносящийся к стоящему на сцене актеру. Из Нового Амстердама «Две крошки в голубом» и «Салли» били по барабанным перепонкам и неуклюже ускоряли ритм, словно призывая всех стать неграми и заядлыми саксофонистами, вернуться в Мэриленд и Луизиану, музыка звучала так, будто вокруг были мамушки-негритянки и миллионеры. Продавщицы были похожи на Мэрилин Миллер[32]. Студенты обожали Мэрилин Миллер, как прежде обожали Рози Квинн. Знаменитостями становились актрисы кино. Пол Уайтмен[33] играл на скрипке о том, как важно веселиться. В том году в «Ритц» стояли очереди за бесплатными благотворительными обедами. Знакомые встречались в коридорах отеля, где пахло орхидеями, плюшем и детективными историями, и спрашивали друг у друга, где они успели побывать. На Чарли Чаплине обычно была желтая куртка для игры в поло. Люди устали изображать пролетариев – все упивались славой. Ну а прочих, которые не были отмечены славой, поубивало на войне; собственная домашняя жизнь мало кого интересовала.
– Вон они, Найты, танцуют вместе, – говорили о них. – Как это мило, правда? Вон они.
– Послушай, Алабама, ты не держишь ритм, – упрекал жену Дэвид.
– Ради Бога, Дэвид, не наступай мне на ноги!
– Никогда не умел танцевать вальс.
Теперь решительно все обретало унылый вид, с учетом нынешних обстоятельств.
– Мне придется много работать, – сказал Дэвид. – Разве не забавно – стать центром вселенной для кого-то еще?
– Очень забавно. Хорошо, что мои родители приедут прежде, чем меня начнет тошнить.
– Откуда тебе известно, что будет тошнить?
– Будет.
– То есть так тебе – кажется.
– Да.
– Поедем куда-нибудь еще.
Пол Уайтмен играл «Две крошки в голубом» в «Пале Рояль»; номер был большой и дорогой. Девушки с пикантными профилями как две капли воды походили на Глорию Суонсон[34]. В Нью-Йорке было больше копий, чем самого Нью-Йорка – самыми реальными вещами в этом городе были абстракции. Всем хотелось попасть в кабаре.
– У нас кое-кто будет, – говорили все всем, – и нам бы хотелось, чтобы вы тоже были.
– Мы позвоним, – отвечали они.
В Нью-Йорке только и делали что звонили по телефону. Звонили из одного отеля в другой, где тоже была вечеринка, и просили прощения,