мне потом ваши деньги боком выйдут.
– Хватит ныть, – сурово прервала Маша ее жалобы, – и хуже, бывает, люди живут. Меньше нужно было болтать, где не надо!
Тем не менее, она прижала указательный палец к виску – как обычно, когда, размышляя, искала выход. В душе Ксении проснулась слабая надежда.
– Может что-то еще можно сделать? Я на все готова!
– Ладно, – еще немного подумав, кивнула Маша, – пойдешь в горком партии к Ибрагимову Аслану Алиевичу, он по жилищным вопросам. Попроси его, как следует, душевно, может, получится. Я запишу тебя на прием, но смотри – чтобы без эксцессов.
– Что ты, что ты, Машенька! Клянусь!
Ибрагимов, полный лысеющий мужчина лет пятидесяти с черными глазами и продолговатыми, как маслины, глазами, слушал рассказ Ксении, сочувственно кивал головой и одновременно просматривал написанное ею заявление.
– А почему же вы не встали на жилищную очередь по месту жительства? – спросил он.
Ксения вновь принялась с жаром объяснять:
– Я же говорю: у нас комната двадцать четыре квадратных метра, прописано четыре человека, на каждого члена семьи приходится шесть метров, а чтобы встать на очередь, нужно пять.
– Да-да, конечно, нужно пять. Так чего же вы хотите – у вас жилплощадь соответствует норме. Может, позже нормы в Москве пересмотрят, тогда вы и сможете встать на учет.
– А до тех пор нам что – всем четверым жить в одной комнате? Мама, я, муж и сын? – Ксения слегка повысила голос, но тут же вспомнила наставления Маши и, прижав к груди сложенные лодочкой руки, посмотрела на Ибрагимова полными мольбы синими глазами. – Помогите нам, Аслан Алиевич, пожалуйста, прошу вас! Неужели никакой надежды?
Щеки ее разрумянились от волнения, белокурые волосы очаровательно разметались по плечам. Ибрагимов откашлялся, прошелся по кабинету, а потом, встав за спиной Ксении, отеческим движением потрепал ее по плечу.
– Ну-ну, не нужно отчаиваться, – ладонь его внезапно стала горячей, не убирая ее, он положил и вторую руку на другое плечо молодой женщины, – но вы должны понять, что в стране сейчас сложная ситуация с жильем. Очень сложная!
Ксения растерялась, не зная, что делать. Побагровев от стыда, она вывернулась из сжимавших ее плечи рук и вскочила на ноги. Ибрагимов ее не удерживал, обойдя стол, он вновь опустился в свое кресло и с ласковой улыбкой смотрел на молодую женщину, а глаза-маслины матово блестели.
– Я… я пойду уже, – попятившись, она зацепилась каблуком за ковер и чуть не упала.
– У вас в институте сейчас, насколько я знаю, формируются дополнительные списки в кооператив, – задумчиво проговорил он, словно разговаривая с самим собой.
Кипя возмущением, Ксения повернулась и выскочила из кабинета.
«За кого, интересно, он меня принимает?»
На этот день у нее был оформлен отгул, но, тем не менее, она помчалась в институт, чтобы рассказать обо всем Маше Савиной. Было обеденное время, поэтому Маша, впустив ее к себе в кабинет, заперла дверь и, включив электрический чайник, сняла с