знаю, он здесь давно.
– Что в нем?
– Не знаю.
– Открой, пожалуйста, Настя, посмотри!
Девушка отбросила крышку, нагнулась и сказала:
– Ничего не видно, барахло какое-то, дай мне фона…
И это были ее последние слова в жизни. Сулема, размахнувшись, дважды ударил девушку тростью по затылку. Настя, не издав ни звука, повисла на стенке ящика. Чеченец за волосы вытащил ее оттуда, бросил на земляной пол погреба, ногой перевернул лицом вниз. Еще раз размахнулся и в третий, последний раз ударил девушку по шее, ломая позвонки.
Отошел, отбросил трость в сторону. Затем решил проверить пульс, для подстраховки. Он не прощупывался, да так и должно было быть.
Сулема улыбнулся, он и слово свое даже не нарушил: их разлучила смерть. Вспомнил, как Настя упоминала о крысах.
– Крысы? – проговорил он тихо. – Крысы – это хорошо, особенно если они голодные.
Чеченец поднялся наверх, в комнату, закрыл крышку люка в погреб, накрыв его старым, протертым до дыр ковриком. Вышел в сени, оттуда под навес. Вновь переобулся, засунув туфли в ранец, надел штормовку, пошел к лестнице.
Через час он вошел, как обычно с тыла, в дом деда Ефима, проделав с одеждой и обувью те же манипуляции, что и в доме Голонина.
Старик только что спустился с печи. Сулема спросил:
– Ну, дед, как здоровье?
– Эх, говорил, сглазили вчера. Мочи совсем никакой нет, ноги аж выворачивает. Ты-то все свои дела сделал?
– Да! А и делов-то было так себе. Может, тебя, дед, первачом растереть?
– Не. Не поможет, чего зря продукт переводить? Сейчас по нужде схожу да лягу. Накроешь тогда еще полушубком, а то знобит сильно.
– Тебе аспирину нужно. Есть аспирин?
– Откуда? Никогда за всю жизнь лекарства не потреблял.
– Ну как знаешь, а накрыть тебя я накрою, какой может быть базар? Самогон, ты говорил, в сенях? Выпить хочется.
– Ага! Идем, достану!
Сулема, взяв бутылку первача, отпил почти половину прямо из горла. Он был в перчатках, поэтому за отпечатки на пузыре не думал. Теплая волна успокоения пошла по телу. Задание Жилина он наполовину выполнил. Остался Ефим. С ним чеченец планировал покончить в зависимости от того, как получится с Голониным и его девкой. Настя могла упереться, и пришлось бы ее уламывать или принимать кардинальное решение, а это означало потерю времени. Поэтому деду Ефиму, по плану, Сулема отводил еще сутки жизни. Но теперь, когда с первыми разбор закончен, можно и с Ефимом рассчитаться прямо сегодня. А чего тянуть? Лишнее время его пребывания тут – это лишний риск засветиться. Объясняй потом в ментовке, что он делал в поселке в ночь убийства Насти и гибели Голонина. Тогда Ефима трогать будет нельзя. Придется ждать. От ментов-то он отмотается, это не проблема, а вот с дедом неминуемо придется откладывать акцию ликвидации. Ждать момента. А сколько ждать? Неизвестно. Так что уж вернее завершить все одним махом и убраться отсюда.
Баркас его могли видеть, особенно местные пацаны, слоняющиеся возле реки,