из своей боевой центурии в качестве охраны четырех фургонов, ибо на большее количество повозок оставшихся в живых коней и мулов не хватало. Горсточка горожан вызвалась в качестве возниц и грузчиков. Аттикуса, заросшего щетиной и моргающего, извлекли из цистерны и посадили на скамейку возницы первой повозки. Увидев Макрона, когда тот прошел мимо него в голову колонны, он скривился. Центурион Портиллус уже снабдил центуриона указаниями относительно дороги к поместью, и Аттикусу оставалось проводить фуражиров оттуда до сельца. Распоряжаться в городе в свое отсутствие Макрон оставил Портиллуса. Располагая помощью центуриона Милона и пяти десятков боевой центурии, a также людьми, посланными в поисковые отряды, он обладал достаточными силами, чтобы уладить любые неприятности с беженцами в отсутствии Макрона.
В последний раз оглядев колонну и удостоверившись в том, что все в порядке, Макрон взмахнул рукой и указал вперед. Первые десятки шагнули вперед, хрустя подбитыми гвоздями сапогами по сухой дороге. За хрустом раздалось ровное цоканье копыт коней и мулов, за которым последовал глухой грохот тележных колес. Несколько следивших за отбытием беженцев провожали взглядом два замыкавших колонну десятка. Отдав дань любопытству, они, наконец, возвратились к повседневным заботам, к поискам среди руин пропитания и ценностей, которые можно будет сохранить до тех пор, пока кризис не завершится и вновь начнется нормальная жизнь.
Дорога поначалу вела вверх и в глубь острова, а потом соединилась с главной дорогой, протянувшейся вдоль южного побережья Крита. Милевые столбы отмечали расстояние до Гортины, и Макрон повел колонну именно в этом направлении. От Катона и Семпрония до сих пор не пришло и слова, и Макрон уже начинал беспокоиться. Возможно, с ними что-то случилось на дороге к столице провинции, однако, не послав к ней разведывательный отряд или не пройдя весь путь самому, ничего выяснить было нельзя. Попытавшись прогнать из своей головы тревогу, Макрон вглядывался в окружающий ландшафт. Как только дорога вышла на плодородную равнину, занимавшую большую часть южной оконечности острова, с обеих сторон потянулись возделанные земли, усыпанные лачугами мелких землевладельцев, внушительными сооружениями поместий и время от времени попадавшимися деревеньками. Они дошли до отмеченного милевым камнем перекрестка, и, следуя инструкциям, полученным от Портиллуса, Макрон увел свой отряд с главной дороги на более узкую, идущую к поместью Деметрия. Колонна топала по мирной дороге, а по обеим сторонам над цветами лениво жужжали насекомые.
– Господин! – Один из возглавлявших колонну ауксилариев вдруг указал вперед.
Сперва Макрон заметил как бы груду грязного тряпья, но тут же понял, что видит труп. Подняв руку вверх, он крикнул:
– Стой!
Пока люди и телеги останавливали ход, Макрон осторожно направился к телу по каменистой дороге, внимательно поглядывая по сторонам. Убитый при жизни впечатлял своей мощью, вопреки редким седым волосам и изрезанным морщинами лицу. Труп лежал на боку, свернувшись в клубок. Израненная кожа почернела от синяков.