только сощурила глаза.
Но спасибо Дженис! Благодаря ей Марша вернула себе хотя бы отчасти былой апломб, чтобы приветствовать Лизандру легким наклоном головы и вежливой улыбкой. Нельзя, чтобы бывшая одноклассница и нанимательница испортила ей утро. Более того, нужно было доказать ей, что Марша не растеряла храбрости и хладнокровия, как и подобает настоящей начальнице школы.
Она заказала мятное мороженое и приняла меры, чтобы сестры не вздумали прятаться в углу. Она выбрала новый столик возле дверей. Здесь ее непременно заметят все их знакомые. Увидят и подойдут поздороваться.
Вчера мама предсказала, что Марша станет центром всеобщего внимания, и оказалась права. К их столику непрерывным потоком шли знакомые, к восторгу Дженис и Синтии, которые обожали общество, особенно внимание молодых людей. Марша, романтические иллюзии которой разлетелись в прах еще в ранней юности, была уверена – ее успех у джентльменов объясняется ее исключительным затворничеством.
Разумеется, ее не волнует это ни на йоту. За исключением того факта, что Лизандра то и дело бросала на нее взгляд, и выражение лица у нее было довольно кислое.
– В конце концов, «не сегодня-завтра старая дева» и отставная директриса тоже умеет сверкать, как алмаз, – прошептала ей на ухо Дженис, как только представилась свободная минутка посреди наплыва желающих с ними поздороваться. – Кажется, леди Эннис тебе завидует.
– Точно, завидует, – пробормотала Марша себе под нос. Она почувствовала некоторое удовлетворение.
– О чем это вы перешептываетесь? – вмешалась Синтия. – Что сверкает?
– Мороженое в солнечных лучах из окна, – объяснила Дженис.
– Да. Из-за всей этой суеты я совсем забыла про свое мороженое, – спохватилась Марша, собираясь подцепить ложечкой последний кусочек мятной сладости. И в этот момент на их столик легла тень.
Она подняла голову, и тоненький голосок в ее мозгу пропищал: «Сейчас растаю».
Потому что перед ней стоял Финн. Ее Финн! Тот, которому полагалось сейчас находиться в Америке.
После долгих лет она видела перед собой лицо своего первого возлюбленного – первого любовника, – и ее сердце стучало, грозя разорваться от волнения. Она не могла сделать ни вдоха.
Возможно, подумала она, принятые в обществе игры – не такая уж банальность, в конце концов.
– Марша! – В его обволакивающем голосе, который стал чуть ниже, чем раньше, слышалось неподдельное изумление. – Леди Марша, неужели это действительно вы? Я шел мимо и увидел вас в окне.
В окне? Что творится с братьями Латтимор, все-то они замечают. Зоркие, орлы.
Ей снова вспомнился лорд Чедвик. Настойчивый, неуемный граф увидел ее в окне швейной мастерской, а затем преследовал на улице. Хотел, видите ли, знать, обрела ли она идеальную жизнь. Всего за полчаса до того, как ее новая жизнь в Оук-Холле пошла прахом.
Ее ложечка застыла в воздухе.
– Зд-д-равствуйте, мистер Латтимор.
Финн стал еще красивее.