я подыскивала правильные слова, но в конце концов решилась: – Я сказала, вот почему я тебя люблю. Это правда, Кайл, я люблю тебя.
Его руки скользнули по моей талии и принялись поглаживать вверх и вниз спину, прежде чем опуститься на бедра знакомым, чувственным, изумительным движением. Вот бы они там и оставались, желательно навсегда! Ощущение его ладоней на бедрах у самого пояса джинсов было таким прекрасным…
– Я пока промолчу, – буркнул он и нахмурился. – Не хочу, чтобы ты решила – я признался, потому что ты сказала. Но я тебя люблю.
У меня в голове будто сверкнула молния.
– Любишь?
Он кивнул, водя большими пальцами у меня по бедрам.
– Да.
Я улыбнулась и нагнулась к нему для нового поцелуя.
– Хорошо. Ты и должен меня любить.
Кайл рассмеялся мне в губы.
– О, еще как люблю. – Он провел ладонями по моим бокам, и я выгнула спину, чтобы ему было легче добраться до грудей. – Особенно их. Я их очень люблю.
Тут уже я засмеялась.
– Да ладно? Особенно их? А может, только их? Ты меня за сиськи любишь?
– Хм. – Он притворился, что обдумывает мои слова. Ладони снова скользнули по бокам, и я почувствовала знакомую хватку на ягодицах. – И это. Это я тоже люблю.
Я запустила руки ему под рубашку и ущипнула за соски. У Кайла вырвался смешной писк.
– А ну, еще раз попробуй, сладострастник!
Он засмеялся и обнял меня, прошептав в волосы:
– Я дразнюсь, Нелл. Я люблю тебя всю, такую как есть.
Я подняла лицо и поцеловала его в подбородок.
– Знаю. Я тоже дразнюсь.
Кондиционер был выключен, в машину понемногу проникал холод. Кожа у меня покрылась мурашками. Кайл это почувствовал и подал мне блузку, одновременно включив отопление. Я слезла с его коленей и оделась.
– Интересно, оленя мы насмерть ухайдакали? – сказал он.
Я вгляделась в силуэт оленухи, еле различимый за засыпанным снегом капотом.
– Лежит неподвижно, – сообщила я, застегивая молнию на куртке. – Проверим?
– Я сам посмотрю, – сказал Кайл. – Сиди в машине.
– Еще чего! – возмутилась я. – Я тоже хочу!
Он покачал головой, подавив смешок. Мы выбрались из машины – ноги сразу утонули в пушистом снегу. Снежные хлопья таяли на носу, опускались на волосы, осыпая холодной белой пудрой. Скрестив руки на груди, я прижалась к Кайлу. Не доходя нескольких шагов до оленя, он остановился и положил мне руку на плечо, удерживая на месте, после чего сам снова двинулся вперед. Возникло напряженное молчание. Позади тихо работал мотор в машине, и свет фар заливал нас ярким светом, пронизывавшим темноту зимнего вечера.
Я смотрела, как Кайл с опаской приблизился к животному и осторожно коснулся его бока краем ботинка. Реакции не последовало. Я с облегчением выдохнула. Кайл присел и тронул оленуху еще раз, после чего с удивлением обернулся ко мне:
– Слушай, она живая. Еще дышит.
– Что будем делать? – спросила я. – Нельзя же ее здесь оставлять.
Он ошарашенно