них Министерство окружающей среды занесло в Красную книгу. Есть и такие, у которых переписали отдельных особей, так мало их осталось. Время от времени появляются и новые виды, непрошеные гости, нелегальные иммигранты. Енотовидная, собака из Сибири. Всеядна. Не брезгует и падалью. Внешне напоминает енота, забирает норы у барсуков и лисиц. Притащила с собой болезни, вытеснила местные виды из их экологических ниш. Этот вид размножается с невероятной быстротой, потому что оба родителя заботятся о потомстве.
Все вокруг активно размножаются. Кроме представителей ее вида. Вместо этого люди ведут себя так, будто здесь нечего больше ловить, будто будущее ждет их где-нибудь в другом месте, где-то там далеко, на другом берегу Эльбы, за границей, на другом континенте. Все стараются ухватиться за какую-то там действительность, которую здесь они никак не хотят замечать. Как будто в этом городе нет жизни. А жизнь есть везде. Даже в стоялой дождевой воде.
В итоге во всем оказывается виновата погода. Даже в том, что ее дочь осталась жить за океаном. Как она там сказала: «Если привыкнешь к солнцу, то в Центральную Европу уже не вернешься». Центральная Европа. Как это прозвучало. Перемена мест, изменение воздуха. Климат переоценивают. Мы же не туберкулезные больные.
Бегут все. Ничего-то они не понимают. Хочешь узнать мир – начни со своего дома. С родины. Нашей родины. Раскинувшейся от мыса Аркона до горы Фихтельберг. Тоже мне достижение – сбежать. Это не для нее. Она думала об этом. Но давно. И не всерьез. Она осталась. Свободу переоценивают. Мир уже давно открыт, большинство видов описаны. Можно спокойно оставаться дома.
– Хотя нет, Ломарк уедет к дочери в Америку. Будет сидеть на веранде в кресле-качалке и смотреть, как играют внуки. – Каттнер, все еще колдуя над расписанием замен.
Пусть себе забавляется.
По крайней мере, Майнхард и Тиле подвинулись, когда она к ним подсела. Удивительно, как быстро Майнхард освоился. Молодой мужчина с телом женщины. Математик-практикант. Ремень сидит на ладонь выше, чем надо. Неповоротливый краснощекий сангвиник, пушок над верхней губой, намек на бороду Под светлой, до самого ворота застегнутой рубашкой выдаются два острых соска. Интересный случай для андролога. Есть в Майехарде какая-то незаконченность и всегда будет.
Другое дело – Тиле. Лицо узкое, черты резкие, у рта глубокие морщины. Поседевшие волосы зачесаны назад. Несмотря на растрепанную ленинскую бородку, производит ухоженное впечатление. Напоминает аристократа, как многие коммунисты. Все время озабочен. Но твердо намерен встретить крушение своего дома, не теряя самообладания. Обычно Тиле удаляется в каморку, где хранятся географические карты и учебные материалы: он узурпировал ее и превратил в свое бюро. Политбюро. Курит импортные сигариллы и все еще живет ожиданием мировой революции. Постоянно издает какие-то звуки это его перистальтика урчит. Худое тело служит звукоусилителем всех тех забот, что он не в силах переварить.
– Это