что пна забрызгала насъ. Покуда намъ бросали канатъ, съ парахода празднично смотрли на насъ пасажиры, опершись на ршетку, знакомый капитанъ <съ французской бородкой кланяясь встртилъ у трапа чету П[ущиныхъ], пустили веревку, синяя какъ7 распущенная лазурь> вода забурлила около ярко красныхъ колесъ, и какъ будто мы побжали прочь отъ парахода. Пасажиры передвинулись къ корм, замахали платки, и наши друзья очутились ужъ совсмъ далеко отъ насъ и въ чужой незнакомой сред людей, которые ихъ окружали.
Тамъ тоже махали другіе платками и совсмъ не намъ, а краснощекой швейцарк, которая, необращая на насъ никакого вниманія, тоже махала батистовымъ платкомъ. На суш, у поворота въ Монтрё, я простился еще съ дорогими друзьями и съ уже мене мн близкими людьми пошелъ въ гору въ Монтрё за своимъ молодымъ спутникомъ. Нашъ милый кружокъ8 былъ разстроенъ, и врно навсегда, дамы, съ которыми я шелъ, говорили о своихъ частныхъ длахъ, я почувствовалъ себя вдругъ одинокимъ, и мн это показалось такъ грустно, какъ будто это случалось со мной въ первый разъ.
Вмст съ земляками въ два часа мы пошли обдать въ пансіонъ Вотье. Несмотря на самыя разнообразныя личности, соединяющіяся въ пансіонахъ, ничто не можетъ быть однообразне вообще пансіона. —
Мы вошли въ низкую длинную комнату съ длиннымъ накрытымъ столомъ. На верхнемъ конц сидлъ тотъ самый сдой чистовыбритый англичанинъ, который бываетъ везд, потомъ еще нсколько островитянъ мужскаго и женскаго пола, потомъ скромные, пытающіеся быть общительными нмцы и развязные русскіе и молчаливые неизвстные. За столомъ служили румяные миловидные швейцарки, съ длинными костлявыми руками, и M-me Votier въ черномъ чепц, съ протестантской кроткой улыбочкой, нагибаясь спрашивала, что кому будетъ угодно. Т же какъ и во всхъ пансіонахъ 5 кушаній съ повтореніями, и тже разговоры на англійскомъ, нмецкомъ и ломанномъ французскомъ языкахъ, о прогулкахъ, о дорогахъ, о гостинницахъ. – Въ начал весны обитатели пансіоновъ еще дичатся другъ съ другомъ, въ середин лта сближаются и подъ конецъ длаются врагами; тотъ шумлъ прошлую ночь и не давалъ спать, тотъ прежде беретъ кушанье, тотъ не отвтилъ на поклонъ. Особенно нмки по своей обидчивости, и Англичане по своей важности бываютъ зачинщиками раздоровъ…
Въ 49 часа, напившись кофею, я зашелъ за своимъ спутникомъ. Посл радостной торопливой бготни, которая продолжалась ¼ часа, онъ былъ готовъ и съ мшкомъ черезъ плечо и длинной палкой въ рукахъ прощался съ матерью, сестрой и братомъ. Отъ Монтрё мы стали подниматься по лсинк,