графин с серебряной крышечкой – мой свадебный подарок от Брэма. Место ему на серванте, но Дорис, глупая, всегда ставит его на круглый столик из орехового дерева, и всегда пустым. Она злостная поборница трезвого образа жизни. Уж если кто и должен так относиться к алкоголю, так это я, но я не сторонница крайностей. Когда-то этот графин ничего для меня не значил, но сейчас я не расстанусь с ним ни за какие коврижки. Раньше он всегда был полон. Чаще всего вина из виргинской черемухи: я сама ее собирала, предпочитая черемухе пенсильванской или любой другой ягоде, из которой можно сделать наливку. С виргинской черемухой все так просто – сорвешь целую ветку с гроздьями и обираешь ее, попутно угощаясь сладкой, терпкой ягодой, от которой вяжет во рту.
Дубовое кресло с ножками, напоминающими греческие колонны с каннелюрами, отец заказал у Вэлдона Джонаса, местного мебельщика, когда построил большой дом. Ох, какая буря разразилась бы, узнай он, сколько лет оно простояло в доме Шипли после его внезапной смерти от сердечного приступа. Люк Маквити, который всю жизнь вел отцовские дела, сказал, что я единственная кровная родственница и потому могу забрать из дома Карри все, что хочу. Я предложила тетушке Долли выбрать, что ей нужно, но она почти ничего не взяла, так как уезжала жить к сестре в Онтарио. Сама я забрала кое-какую мебель и пару ковриков, без особого желания, ибо я тогда была слишком зла на отца, чтобы горевать о его смерти или плакать, глядя на его вещи. В завещании не было ни слова о содержимом кирпичного дома. Наверное, это все, на что он сумел пойти в плане примирения со мной. Деньгами и недвижимостью, однако, отец распорядился. Некая сумма шла на постоянный уход за семейной могилой, чтобы его душе, оказавшейся на прекрасных просторах вечности, не пришлось страдать, взирая, как могилу покрывает первоцвет. Остальные деньги он завещал городу.
Кто бы мог подумать, что он так поступит? Когда Люк Маквити сказал мне об этом, я ушам своим не поверила. О, как ликовал город, услышав такие вести. Дифирамбы в «Манавакском вестнике». «Джейсон Карри, один из основателей города, неизменный меценат и общественный деятель, сделал последний прекрасный…» И так далее. Через год за рекой Вачаквой началось строительство Мемориального парка Карри. Карликовые дубы выкорчевали, траву постригли, и вот уже петуньи в почти идеально круглых клумбах провозглашают бессмертие отца волнистыми фиолетовыми и розовыми лепестками. По сей день ненавижу петуньи.
Мне не было дела до себя. Я обиделась за мальчиков. Не столько за Марвина, ибо он был Шипли до мозга костей. Но Джон – тот должен был учиться в колледже.
Впрочем, Джейсону Карри не суждено было увидеть моего второго сына и узнать о том, что на свет появился мальчик его мечты, пусть и спустя целое поколение.
– Все в порядке, мама? – Голос Дорис. – Через минутку-другую сядем ужинать. Марв только зашел.
– Как думаешь, Стив возьмет дубовое кресло? – спрашиваю я, ибо намереваюсь оставить его внуку.
Дорис, похоже,