Ничего не случилось. Но всякій разъ, какъ они взглядывали другъ на друга, удерживали улыбку и краснли, передавая другъ другу все большую и большую стыдливость. Ничего не случилось, казалось, а сдлалось то, что они почувствовали себя до такой степени связанными, что эту первую ночь не могли выгнать отъ себя мысли другъ о друг. Они, очевидно, любили другъ друга, желали другъ друга и не знали этаго. Валерьянъ никогда не думалъ о томъ, что онъ красивъ и что женщины могутъ любить его; онъ не думалъ этого, но обращался съ женщинами какъ будто былъ увренъ, что он не могутъ не любить его. Катюша – та и совсмъ не позволяла себ думать о томъ, что она нравится ему и что она сама любитъ его. Видъ его слишкомъ волновалъ ее, и потому она не позволяла себ думать этаго.
Но на другой день, когда они встртились въ коридор, онъ хотлъ по прежнему поцловать ее, но она отстранялась,9 покраснла до слезъ и сказала такимъ жалкимъ, безпомощнымъ голосомъ: «не надо, Валерьянъ Николаевичъ», что онъ самъ почувствовалъ, что не надо, что между ними что то сильне того, вслдствіи чего можно цловаться въ коридорахъ.
Валерьянъ хотлъ пробыть только день, но кончилось тмъ, что онъ пробылъ 5 дней и исполнилъ желаніе тетушекъ – встртилъ съ ними пасху. И въ эти дни случилось съ нимъ и съ Катюшей то, что должно было случиться, но чего Валерьянъ вовсе не желалъ и не ожидалъ. Когда же это случилось, онъ понялъ, что это не могло быть иначе, и ни радовался, ни огорчался этому.
Съ перваго же дня Валерьянъ почувствовалъ себя совсмъ влюбленнымъ въ нее. Голубинькое полосатое платьице, повязанное чистйшимъ блымъ фартучкомъ, обтягивающимъ стройный, чуть развивающійся станъ съ длинными красивыми руками, гладко-гладко причесанные чернорусые волосы съ большой косой, небольшіе, но необыкновенно черные и блестящіе глаза, румянецъ во всю щеку, безпрестанно затоплявшій ей лицо, главное же, на всемъ существ печать чистоты, невинности, изъ-за которыхъ пробивается охватившая уже все существо ея любовь къ нему, плняли его все больше и больше. Такая женщина въ эти два дня казалась ему самой той единственной женщиной, которую онъ могъ любить, и онъ полюбилъ ее на эти дни всми силами своей души. Онъ зналъ, что ему надо хать и что не зачмъ теперь оставаться на день, два, три, недлю даже у тетокъ, – ничего изъ этого не могло выдти; но онъ не разсуждалъ и оставался, потому что не могъ ухать.10
Въ заутреню тетушки, отслушавъ всенощную дома, не похали въ церковь;11 но Катюша похала съ Матреной Павловной и старой горничной – они повезли святить куличи. Валерьянъ остался было тоже дома; но когда онъ увидалъ, что Катюша ухала, онъ тоже вдругъ ршилъ, что подетъ. Марья Ивановна засуетилась.
– Зачмъ ты не сказалъ, мы бы большія сани