шумно выдохнул и мысленно посчитал до пяти, чтобы не ляпнуть лишнего. Мало мне было одного большого ребенка – не понимавшей очевидных вещей здоровенной Евы – и нате вам, теперь у меня их два.
– Мясо подгорает, – сообщила Ева.
От нее костер был в нескольких шагах, но она была «человеком», а я «обезьяной», и мне пришлось нестись из реки и проворачивать вертел другим боком. Заодно я захватил из поклажи еще кусок мыла, предварительно разломав пополам, так как он был последним.
Терпением Ева не отличалась, и затянувшееся мытье могло выйти нам с Елкой большим нехорошим боком. Я больше не церемонился.
– Иди сюда. Встань передо мной.
Там, где я остановился, вода едва закрывала колени. Елка приблизилась. Меня передергивало от ее ран, и я приказал:
– Развернись.
Она повернулась ко мне острыми лопатками и хлипким задиком, некогда бывшим сдобной упругой попой. Раньше талия напоминала горлышко над роскошным кувшином. Сейчас…
Сейчас фигуру Елки можно сравнить разве что с колбой для анализов крови. Нечто тонкое и бесформенное – в смысле, что без выпирающих форм. Раньше была гитара, теперь – гриф от гитары.
– Руки в стороны, – скомандовал я.
Елка послушно изобразила крест. Я принялся ее намыливать. Только к месту, где была грудь, прикоснуться у меня не получалось, не хватало силы духа. Остальному досталось по полной программе. Я намыливал и ожесточенно оттирал все – и голову, и застывшее в страшной равнодушной маске лицо, и шею с плечами, и руки с подмышками, и спину, и попу, и ноги, задирая их из воды поочередно, и все, что между ними. Мне не было стыдно, и я не стеснялся. Женщину в половом плане я в Елке не видел. Сейчас в компании со мной оказались две половозрелые особы, но ни одна из них не была женщиной в обычном смысле и не могла меня смутить или заставить переживать по поводу того, что я с ними делал. Ни та, ни другая физических реакций в моем организме не вызвали. В моих руках послушно мылилась и оттиралась от природной и человеческой грязи живая девушка, в которой женщину убили, а с берега на это глядела бездушная нечеловеческая сущность с внешностью секс-бомбы, внешне – невероятной красоты и сексуальности женщина, а внутренне – хищный зверь.
– Ты не хочешь Еву и не хочешь рабыню, – прямо заявила внимательно следившая за моими стараниями Ева. – Ты хороший раб, но плохой мужчина. Или ты совсем не мужчина?
Я почувствовал, как напряглась в моих руках Елка. Мне тоже не понравилось, в какую сторону потек разговор. Неверный ответ заставит хозяйку поэкспериментировать с рабами.
– Чапа – мужчина, – ответил я, – но для этого ему нужны особые условия.
Знает ли Ева слово «любовь»? Отношения с Адамами (от множественного числа уже смешно) говорили сами за себя.
Ответ Еву удовлетворил. Или она потеряла интерес к разговору еще до моего ответа.
Отмытая Елка облачилась в собранные мной вещи, а нож она сжала с затаенной радостью, которая никак не отразилась на лице. Но я заметил по дрожи рук и брошенному на меня быстрому взгляду. Уверен,