Острослов – это имя шептали бармены, завсегдатаи пивнушек и охотники за головами, когда возвращались ни с чем после поисков неуловимого алхимика. Самый могущественный криминальный лорд кирилийского подполья, имеет много связей. Он мог отыскать даже принадлежащую благородной даме гужкину мышку на другом краю империи и всего за неделю.
Возможно, они были правы.
Ана всеми силами пыталась унять дрожь в руках: она настолько сосредоточилась на его реакции, что почти забыла дышать.
Глаза Острослова все еще были прикованы к портрету, он, словно завороженный, протянул руку:
– Дай посмотреть.
Сердце Аны бешено билось, когда она рванулась вперед, чуть не запнувшись в спешке. Она протянула заключенному пергамент. На мгновение, тянущееся бесконечно, Острослов, подавшись вперед, прикоснулся большим пальцем к углу рисунка.
И вдруг набросился на нее. Его рука сжала ее запястье мертвой хваткой. Другой рукой он зажал ей рот, прежде чем она успела закричать. Он резко толкнул ее вперед, развернул и прижал к себе. Почувствовав смрад его грязных волос, Ана приглушенно застонала.
– У этой истории не обязательно должен быть плохой конец, – его голос звучал низко, былое спокойствие сменилось спешкой. – Ключи висят снаружи, у двери. Помоги мне выбраться, и я предоставлю тебе информацию, о ком пожелаешь.
Ана вывернулась и сбросила его грязную ладонь с лица.
– Отпусти меня, – прорычала она, пытаясь высвободиться из его хватки.
Но он лишь сжал ее сильнее. Вблизи, в свете факела, было заметно, как сквозь острый блеск его карих глаз вдруг проступило что-то дикое, почти безумное.
Он собирается причинить ей боль.
Ану обуял страх. Но благодаря годам тренировок, сквозь пелену паники, которая охватила ее, пробился единственный инстинкт.
Она тоже может заставить его страдать.
В ответ на теплое пульсирование его крови внутри ее зашевелилась сила родства, разливаясь по венам и наполняя ощущением могущества. Стоит только захотеть, каждая капля крови в его теле будет подчиняться ее воле.
Нет, – подумала Ана. Сила родства – это крайняя мера. Как и у любого аффинита, сила меняла ее внешний облик. Самое незначительное отклонение силы от состояния покоя – и радужная оболочка глаз окрашивалась в багряный цвет, а на кистях и предплечьях темнели вены. По этим признакам можно было безошибочно определить, кто она такая, – нужно было только знать как. Ана подумала об охраннике, стоявшем снаружи, об изгибе горлышка пузырька с божевосхом, о зловещем блеске меча из черного камня.
Она была так занята, пытаясь усмирить силу родства, что произошедшее дальше стало для нее полной неожиданностью.
Острослов резко вскинул руку и сдернул с Аны капюшон.
Она подалась назад, но было уже поздно. Острослов пристально смотрел ей в глаза, выражение предвкушения на его лице сменилось триумфом. Он заметил багряный цвет ее глаз: он знал, как определить наличие у нее силы родства. Губы его растянулись в ухмылке. Он отпустил ее и