попутчиков и на волнения за сестру. Они выехали затемно, но вскоре солнце взошло над лесом, омыв его мягким светом. С рассветом проснулись птицы, и все наполнилось их неистовым щебетом. Большинство птичьих трелей были Хонор незнакомы. Ее поразило их разноцветное оперение, особенно – красная птица с черной, увенчанной хохолком головой и синяя птица с черно-белыми полосами на крыльях. Их пронзительные, хриплые крики распугали других птиц, поменьше и раскрашенных не столь ярко. Хонор было любопытно, как называются эти птицы, но спрашивать она не стала, не желая нарушать уютную тишину. Ее спутник сидел так тихо, что можно было бы подумать, будто он спит, если бы через каждые две-три мили Томас не притоптывал ногой и не встряхивал поводья, словно напоминая серой кобыле, везущей повозку, что он здесь. Лошадь шла медленно, но ровно.
Они ехали по узкой дороге. Такие дороги еще не встречались Хонор. По Нью-Джерси и Пенсильвании Хонор с Грейс путешествовали в почтовых каретах, по широким проезжим трактам, тянувшимся через множество деревень и городов, а также дорожных станций и постоялых дворов, где можно было сменить лошадей и получить еду и ночлег. А эта дорога больше напоминала утоптанную тропинку в густой чаще леса. Изредка среди деревьев мелькал одиноко стоящий хутор, и через несколько миль бесконечного леса без единого признака человеческого присутствия Хонор начала задаваться вопросом: для чего нужна эта дорога? Дома, в Англии, все дороги вели откуда-то и куда-то. А эта будто вообще никуда не вела. Пункт прибытия находился так далеко, что его словно и не было вовсе.
«Не надо сравнивать Дорсет с Огайо», – строго сказала она себе.
Изредка они проезжали мимо деревянных домов, стоящих у самой дороги, и Хонор ловила себя на том, что каждый раз замирает и сдерживает дыхание, когда вокруг них снова смыкается лес. Сами по себе дома ничего собой не представляли: простые бревенчатые хижины, многие – в окружении пней. Иногда во дворах были люди. Парнишка рубил дрова, женщина вывешивала на проветривание лоскутное одеяло, где-то девочка копалась на овощных грядках. Проезжая мимо, Томас вскидывал руку, но люди просто таращились на него, не отвечая на приветствие. Впрочем, Томаса это, кажется, не огорчало.
Дорога спустилась к мосту через реку.
– Кайахога, – пробормотал Томас. – Индейское название.
Хонор не слышала, что он говорит, и не смотрела на реку. Она глядела наверх, на деревянные перекрытия над головой, потому что у деревянного моста была крыша. Томас заметил ее замешательство.
– Крытый мост, – произнес он. – Неужели раньше не видела?
Хонор покачала головой.
– Защищает от снега. И чтобы мост не промерз.
Хонор с детства привыкла к другим мостам: каменным и горбатым. А этот мост был прямым и деревянным. Она даже не представляла, что такие фундаментальные сооружения, как мосты, здесь, в Новом Свете, будут совсем иными.
Они ехали уже не один час. Наконец Томас остановил повозку, чтобы напоить