без сестры?
– Не знаю.
Вопросы Томаса были прямыми и колкими, а последний вошел в ее сердце, точно игла, прокалывающая чирей. Нарыв вскрылся, и Хонор расплакалась.
– Прошу прощения, мисс, – прошептал Томас. – Вероятно, эти слезы нам очень помогут.
Всадник уже догнал их. Он придержал коня рядом с повозкой, и Томас натянул поводья, останавливая свою серую лошадку. Гнедой жеребец поприветствовал ее тихим ржанием, но та стояла с безучастным видом, не проявляя интереса к ее новому спутнику.
Хонор вытерла слезы, быстро взглянула на всадника, а потом сложила руки на коленях и опустила голову. Мужчина был очень высоким, с обветренной, дочерна загорелой кожей, какая бывает у тех, кто много времени проводит на свежем воздухе. Мужественное лицо, светло-карие глаза. Его можно было бы назвать красивым, если бы в выражении его лица наблюдалась хоть толика теплоты, но его взгляд был настолько безжизненным и равнодушным, что Хонор невольно поежилась. Она вдруг осознала, что они с Томасом совершенно одни на этой пустынной дороге. И она сомневалась, что у старого Томаса был револьвер – как тот, что висел на поясе у незнакомца, нагнавшего их в лесной чаще.
– День добрый, Донован, – обратился Томас к всаднику.
Тот улыбнулся, но улыбка никак не смягчила его лицо.
– Старина Томас и девушка-квакерша, как я вижу? – Он протянул руку и приподнял оборку капора Хонор. Она резко дернула головой, отстраняясь, и он рассмеялся. – Просто хотел убедиться. А то с квакеров, знаешь ли, станется обрядить негритоску в свои квакерские наряды. Но я давно раскусил этот трюк.
Донован снял свою старую помятую шляпу и кивнул Хонор, которая смотрела на него во все глаза, озадаченная его словами.
– Перед квакером не обязательно снимать шляпу, – произнес Томас. – Они не верят в такие условности.
Мужчина усмехнулся:
– Я не могу забывать о хороших манерах лишь потому, что у девушки-квакерши есть свои взгляды на данный вопрос. Мисс, вы же не возражаете против того, что я сниму перед вами шляпу?
Хонор опустила голову.
– Видишь? Она не возражает. – Донован выпрямился в седле. Его белая рубашка под коричневой безрукавкой была в разводах от пота.
– Мы тебе можем чем-нибудь помочь? – спросил Томас. – Если нет, то тогда мы, пожалуй, поедем. А то путь неблизкий, а время идет.
– Торопитесь, значит? А куда, кстати?
– Да вот везу юную барышню в Веллингтон. – Она приехала к нам из Англии, но потеряла сестру. Та скончалась в Гудзоне. Желтая лихорадка. Видишь, девушка плачет. У нее траур.
– Так вы из Англии?
Хонор кивнула.
– Скажите что-нибудь. Обожаю английский акцент.
Она замялась, и Донован стал настаивать:
– Ну, давайте, скажите что-нибудь. Или вы слишком горды, чтобы со мной говорить? Скажите: «Как поживаешь, Донован?»
Опасаясь, как бы его настойчивость не обернулась гневом, Хонор посмотрела ему в лицо и промолвила:
– Как поживаешь, мистер Донован?
Тот усмехнулся:
– Как я поживаю? Хорошо поживаю, спасибо. Меня сто