о том, чтобы Тереза Кабаррюс оказала мне необходимую помощь.
Катрин Тео пожала плечами.
– О, – сухо обронила она, – для Кабаррюс нет иного закона, кроме собственных капризов. А невеста Тальена почти недосягаема.
– Почти, но не совершенно. Тальен человек влиятельный. Но и Дантон таковым был.
– Но Тальен в отличие от Дантона добродетелен.
– Но он трус. На него легко накинуть узду и вести за собой, как ягненка. Он вернулся из Бордо, пришпиленный к юбкам прекрасной испанки. Ему следовало покорить тамошних людишек огнем и террором, но по ее просьбам он проявил справедливость и даже милосердие. Немного критичнее рассмотреть его умеренные взгляды, акты его непатриотичного милосердия – и могущественный Тальен сам превратится в одного из «подозреваемых».
– И вы думаете, что тогда его прекрасная возлюбленная будет у вас в руках? – с мрачным сарказмом спросила женщина.
– Разумеется, – кивнул он, рассматривая с едкой улыбкой свои руки с длинными пальцами-когтями. – Тем более что Робеспьер, послушавшись совета матушки Тео, сам положит ее мне на ладонь.
Он был так уверен в себе, что Катрин не сочла нужным затевать спор. И снова пожала плечами:
– Ну… если вы довольны…
– Доволен, и очень, – кивнул он, сунув руку в нагрудный карман сюртука. Глаза старой карги жадно сверкнули. Шовелен извлек из кармана пачку банкнот, и Катрин немедленно протянула руку. Но прежде чем отдать деньги, он строго предупредил:
– Помните – молчание. И превыше всего – осмотрительность.
– Положитесь на меня, гражданин, – спокойно заверила предсказательница. – Я не собираюсь распускать язык.
Он не отдал ей деньги, а пренебрежительно швырнул их на стол. Но Катрин Тео было безразлично его презрение. Она спокойно взяла деньги и спрятала их в складках своего просторного одеяния. Но когда Шовелен без единого слова повернулся, чтобы направиться к выходу, она бесцеремонно положила на его плечо костлявую руку.
– И я уверена, что могу положиться на вас, гражданин, – твердо заявила она, – и когда Алый Первоцвет будет пойман…
– Вы получите десять тысяч ливров, – нетерпеливо перебил он, – если мой план с Терезой Кабаррюс удастся. Я всегда держу слово.
– Как и я, – сухо заключила она. – Мы зависим друг от друга, гражданин Шовелен. Вы хотите поймать английского шпиона, я хочу заработать десять тысяч ливров, чтобы уйти на покой и спокойно сажать капусту где-нибудь на солнышке. Так что предоставьте все мне, друг мой. Я не дам покоя великому Робеспьеру, пока он не склонит Терезу вам помочь. Тогда можете использовать ее как считаете нужным. Шайку английских шпионов нужно разоблачить и раздавить. Нельзя, чтобы избраннику Высочайшего угрожала подобная шваль. Десять тысяч ливров, говорите?
И снова, как в присутствии Робеспьера, ее душой, казалось, завладело мистическое возбуждение. Глаза, только сейчас алчно блестевшие, погасли. Морщинистое лицо преобразилось, усохшее тело приобрело величие статуи.
– Я