он выглядит, почти отталкивающе: длинные ноги вытянуты, руки засунуты в карманы штанов. Но он кажется таким обессиленным и жалким, что в ее сердце вновь шевельнулось сострадание. И когда он с трудом попытался встать, она неожиданно для себя предложила:
– Улица Ланьер мне по пути. Если подождете, я верну кувшин доброй консьержке и провожу вас. Вам не следует гулять по улицам одному.
– О, мне уже лучше, – промямлил он. – Оставьте меня. Я неподходящий кавалер для такой хорошенькой девушки, как вы.
Но она уже упорхнула и, вернувшись через две минуты, обнаружила, что несчастный уже ковыляет по дороге и уже успел отойти на пятьдесят ярдов. Она пожала плечами, чувствуя себя униженной такой откровенной неблагодарностью и стыдясь того, что пообщалась с человеком, которому, очевидно, было ни к чему ее участие.
Глава 4
Для одной унции радости необходим фунт заботы.
Регина немного постояла, рассеянно провожая взглядом удаляющуюся фигуру. В следующий момент она услышала свое имя и обернулась с тихим радостным возгласом.
– Регина!
Молодой человек почти подбежал к ней и, очутившись рядом, взял за руку.
– Я ждал больше часа, – укоризненно сказал он.
В сумерках его лицо казалось осунувшимся и бледным. Темные, глубоко запавшие глаза говорили о мятущейся душе и сжигающем внутреннем огне. На нем была дешевая поношенная одежда и разваливающиеся башмаки. Потрепанная треуголка сдвинута с высокого лба, открывая вздувшиеся вены на висках, пряди каштановых волос и круто изогнутые брови, изобличавшие скорее мечтателя, чем человека действия.
– Прости, Бертран, – просто ответила она, – но пришлось так долго ждать в приемной матушки Тео, и…
– Но что ты делала сейчас? – нетерпеливо перебил он. – Я увидел тебя издали. Ты вышла вон из того дома и встала как громом пораженная. Даже не услышала, когда я впервые тебя окликнул.
– Со мной случилось забавное происшествие, – пояснила Регина, – и я очень устала. Посиди со мной немного. Я все расскажу.
На лице Бертрана ясно читался отказ.
– Уже слишком поздно, – начал он хмуро. И уже хотел запротестовать, но Регина действительно выглядела усталой. Не ожидая его ответа, она свернула к церковному крыльцу, и Бертран волей-неволей последовал за ней.
На улице уже собирались вечерние тени, тянувшиеся вдоль мостовой. Последние лучи заходящего солнца все еще обливали крыши и дымовые трубы на противоположной стороне улицы алым огнем.
Но здесь, в их маленьком убежище, уже воцарилась ночь. Тьма создавала атмосферу уединения и безопасности, и Регина, счастливо вздохнув, отошла в глубь крыльца и уселась на деревянную скамью.
Тяжелая дубовая дверь за ее спиной была закрыта. Сама церковь, вследствие непокорства приходского священника, не подчинившегося новым законам, была осквернена безжалостными террористами и оставлена на погибель и разрушение. Сами каменные стены казались отторженными от всего мира. Но Регина была спокойна и безмятежна,