знаю, насколько это соответствует действительности, но Мария в этом убеждена.
– Достаточно взглянуть на его сестру Полину. – Она подается вперед, всякая живопись уже забыта. – Что это за женщина, что позирует скульптору нагишом? На-ги-шом!
Эта история вылилась в скандал европейского масштаба: дескать, французскому императору под силу командовать армией в триста тысяч человек, но только не своей родней. Сначала Жером Бонапарт выбрал жену вопреки воле брата и сбежал от его гнева в Америку. Затем Люсьен Бонапарт тоже женился без одобрения Наполеона. Теперь Полина бросила в Турине своего второго мужа и ведет в Париже такой образ жизни, какой простителен лишь незамужней женщине, да и то не всякой.
Это семейство не годится ни для какого престола. Я вспоминаю, на какие ежечасные жертвы шел мой отец, стремясь быть достойным представителем династии Габсбургов, пользующимся уважением подданных. Думаю о ночах, которые он провел без сна, наводя порядок в финансовых делах империи, о том, как он не позволял себе никаких фавориток в стремлении хранить супружескую верность, о его бдительном радении о государственной казне. Это неинтересная работа, в ней нет никакого блеска. Но народ – отражение своего монарха, и мы должны служить ему примером.
Нас с сестрой и братом учили вести счет деньгам, и мы имеем точное представление о том, сколько было потрачено на все наши шелковые туфли и теплые плащи. В ноябре отец потратил на меня почти вдвое больше, чем на Марию-Каролину. В следующем месяце буду скромнее. «Монарх, правящий без оглядки на казну, быстро останется без короны», – любит говорить отец.
Особенно если учесть, что Шенбруннский договор нашу империю фактически обанкротил, ведь отец должен был выплатить Наполеону репарацию в размере пятидесяти с лишним миллионов франков. Бонапарт претендовал на сто миллионов, но такую сумму никакая монархия на свете не потянет. Тогда он согласился на половину, но обязал отца отказаться от хождения серебряной монеты и перейти на бумажные деньги. И если сейчас на наших улицах голодают женщины и дети, то только по вине этого договора. И потому, что Наполеон не захотел довольствоваться Хорватией, или Зальцбургом, или даже Тиролем. Ему нужно было показать всему миру, что Габсбурги повержены, и теперь немецкий народ должен страдать за то, что осмелился верить в способность своих монархов встать на пути его амбиций завоевать всю Европу. Но ему и Европы было мало!
Одиннадцать лет назад Наполеон высадился в Египте с армией почти в сорок тысяч человек. Нам говорили, он стремится взять под контроль принадлежащую британцам Индию. Правда же, однако, заключалась в другом. Князь Меттерних больше трех лет жил в Париже в качестве посла при французском дворе, и он рассказывал моему отцу, что в Египет французского императора влекло одно – жажда славы. И что для него ничего важнее не существует. Он хотел править землей, некогда завоеванной Александром Македонским. Он жаждал слышать, как его имя гремит по всей земле.
Глядя,