почувствовал, что с ума схожу рядом с ней.
Озас улыбнулся и, глубоко вздохнув, опустился рядом с другом. Барака сокрушенно кивнул:
– Ну да, понятно. Дальше давай, романтик безголовый.
– Не фыркай, а то вообще ничего не скажу.
– Ладно, не дуйся. Она-то что?
– Она? По-моему, тоже что-то почувствовала. В общем, вечером я пробрался к ней в покои, поговорить.
– Чего?! Ну, ты даешь!
– Ты знаешь… Мы оба как с ума сошли.
Барака серьезно посмотрел на друга:
– Да, дружище, тебя либо убьют, либо ты прославишься.
– Не знаю. Да мне, в общем, все равно. Я только знаю, что не могу без нее.
– Я одного понять не могу: как Владыка не догадался? И Хатшепсут не заметила. Странно. И вообще, почему никто из жрецов не увидел этого? Это же был Совет одиннадцати главных!
– Знаешь, мне показалось, что на Совете произошло нечто, после чего всем одиннадцати было не до нас.
– Интересно, что?
– Не знаю. А потом меня Хэпри научила, как удалять чужую и лишнюю энергию из своего поля.
– Удивил, это каждый жрец умеет.
– Ты не понял. Ее можно не просто удалить, а полностью переписать, как новый папирус.
– Ого! Это как? Научишь?
– Легко. Ей Хатшепсут открыла это знание, а она мне. Хэпри вообще мне много чего рассказала. На самом деле все наши Боги…
Барака выпрямился и поднес палец к губам:
– Тш-ш!
– Что?
– Костыль идет.
В коридоре послышалось легкое шуршание ткани.
– Ну и слух у тебя.
– Да, брат Озас, тебе нужно действительно заняться своим вниманием, – громко произнес Барака.
– Ты прав, Барака! Спасибо тебе за совет, мой благочестивый друг!
Из-за колонны появился сгорбленный жрец Монту Маду, которого семинаристы между собой называли Костыль. Его согбенная фигура и слегка раскосый взгляд наводили ужас не только на послушников, но и на жрецов. Поговаривали даже, что этого горбатого человека побаивался сам фараон. Исключение составляли только Озас и Барака. Иногда они даже умудрялись подтрунивать над смотрителем.
– Хватит из себя благочестие выдавливать, – жестко оборвал их Монту. – Озас, тебя ждет Владыка, а тебе, бездельник, велено вымыть пол во всем храме!
– Кем велено?
– Мной и Богом Осирисом!
– За что, Осирис!
Барака скорчил трагическую физиономию, и Озас покатился со смеху. Смотритель одним резким движением выхватил бамбуковую палку, но не успел сделать и взмаха, как послушники скрылись за колоннами.
– Как скажете, мудрейший! Уже иду за ведрами.
Барака махнул рукой другу и скрылся за колоннами. Озас, махнув в ответ, прыгнул на перила у мраморной лестницы и ловко скатился вниз. Сделав еще один прыжок, он оттолкнулся и заскользил по гладкому мраморному полу в сторону кабинета Верховного жреца. Еще один ловкий толчок ногой, и послушник, прокатившись пару метров, уткнулся головой в грудь стоящего в дверях Владыки. Озас медленно поднял на Верховного жреца глаза:
– Счастливого дня, Владыка.
– В