Прохожих было немного: несколько женщин, прячущих лица за тканью, разносчик воды, пара крамарей с лотками, заполненными разным мелким товаром. Вдоль улицы у порогов своих лавок сидели потеющие торговцы, несмотря на дневную жару, не отчаявшиеся заманить к себе покупателей. У облупившейся каменной стены скучала некрасивая проститутка.
– Эй, путник, непонятный человек, не хочешь отдохнуть со мной после дальней дороги. Я хорошо приласкаю тебя.
Непонятный чуть улыбнулся.
– Спасибо, добрая женщина. Я бедный паломник, мне нечем заплатить тебе за ласку.
– Ты не похож на паломника, Непонятный, – шлюха скривила губы.
– А на кого я похож?
– На убийцу. – шлюха в упор смотрела на Непонятного. Зависла напряженная пауза. Зрачки Непонятного сжались в точку.
– На очень плохого убийцу. Убийцу блох, – шлюха засмеялась сипло, будто закашлялась, кожа на ее горле натянулась, задвигалась как у ящерицы. – Плохой убийца! Иначе они не трахались бы у тебя на голове.
Непонятный улыбнулся.
– Мне жалко блох. И тебя… Почему в Иерусалиме только христианки торгуют своим телом?
– Потому что все остальные делают это бесплатно. Даже еврейки. Проходи, Непонятный, не берешь сам, так не заслоняй товар другим… Эй, красавчик! Хочешь, я покажу тебе, как дева Мария подмахивала Святому духу! Иди ко мне, красавчик, мусульмане всегда хотят белых христианок. Я покажу тебе настоящую христианскую любовь.
Красавчиком был благородный Аламгир из славного рода Газебо, проезжающий мимо на своем иноходце. Он скептически оглядел проститутку сверху вниз.
– Что вы, христиане, знаете о любви… Читала ли ты трактаты об этом высоком искусстве индийских или персидских мудрецов, о уличная жрица страсти? А знаешь ли ты тридцать три положения замедляющих и столько же убыстряющих? Можешь ли ты сжимать свою фердж, в вашем языке… ну, не суть важно, словом, сжимать ее так, чтобы она целовала нефритовый пест и…
– За три золотых я буду сжимать тебе все, что захочешь, красавчик, и даже больше.
– Что?! За три золотых я могу иметь весь гарем султана Дамаска, вместе с мальчиками для обслуги! Красная цена тебе с твоей девой Марией…
Аламгир не успел назначить красную цену деве Марии, потому что на улицу вывернул разъезд храмовников – трое рыцарей и четверо сержантов. Аламгир, чтобы не бросаться в глаза, благоразумно спешился и прижался с конем к обочине. Запыленные воины возвращались с дороги в Яффу. Отряды тамплиеров охраняли ее от набегов мусульманских банд, сопровождали паломников и торговые караваны, прибывающие в Святую землю морем. Во главе отряда ехал суровый пожилой рыцарь. Его помятый боевой шлем был приторочен к седлу. Из-под кольчужного капюшона, прикрывавшего голову, выглядывала грязная окровавленная повязка. Белые с красными восьмиконечными крестами орденские одежды рыцарей были порваны. Двое сержантов, в одеждах темных тонов, с двух