сверху садиться, тогда ты нам точно ничего не испачкаешь. Поняла ли? Использованную туалетную бумагу выбрасывай в мусорное ведёрко, а не в унитаз! А не то его засоришь…» «Я так и делаю», – скрепя сердце, отвечала я. К несчастью, надо же было тому случиться, что через месяц у них дома сломалась сантехника. «Ну и что тут особенного? – скажете вы. – Всё без исключения когда-нибудь да ломается». Естественно, но мнение Старухи на этот счёт было, мягко говоря, иным.
Когда у них в ванной из душа перестала течь вода, а рабочий, отремонтировавший поломку, высказал предположение, что это могло произойти по причине засора, на следующий день Старуха встретила меня на пороге магазина гнусной бранью и обещаниями вычесть из зарплаты деньги, потраченные на ремонт сантехники. «Я же тебе сказала не мусорить! – вопила она как резаная. —Ты зачем бросаешь нам в унитаз свои использованные прокладки? А иначе с чего бы этот засор случился?! А ну, давай признавайся! Это ты натворила?! Эмигрантка чёртова! Да и кто ты после этого? А я тебе скажу кто! Свинья ты грязная, а не человек!» Я некоторое время молча хлопала глазами и, пытаясь переварить услышанное, никак не могла прийти в себя. В тот момент мне одновременно пришли на ум две близкие по содержанию мысли. Первой была: «Да плевать мне на этот грошовый заработок, за который ещё и незаслуженно унижают! Может, взять да и высказать Старухе всё, что я о ней думаю, а затем уйти, громко хлопнув дверью прямо у неё перед носом?!» Другая мысль приобрела форму искреннего удивления и глубокой оторопи: «Всё, что я здесь слышу, происходит со мной, а не с какой-нибудь древнеримской рабыней? Здесь?! В европейской стране?! В 2007 году?!» В тот момент меня будто парализовало. Глядя на визжащую Старуху, извергавшую злобу и ненависть, я стояла и молчала, даже не пытаясь сказать что-либо в своё оправдание. Да и зачем? Когда было совершенно очевидно, что за этим обвинением последовало бы другое – во вранье и желании отмыть свою репутацию любым способом.
******
Все рабочие будни Старуха организовывала по принципу извлечения из меня максимальной пользы. По-видимому, ей не давали покоя воспоминания давно ушедших дней, когда эмигранта можно было эксплуатировать по двенадцать часов в сутки, как того самого ослика, на которого практичный крестьянин Страны Вечного Праздника умудрялся взваливать такое количество ноши, что бедняга, так и не сумев под её тяжестью сдвинуться с места, широко расставлял в стороны свои тощие ноги и истошно голосил: «Иа-иа-иа!» Несмотря на то, что официально я была принята в магазин на должность продавца-кассира, Старуха вменила мне в обязанность ежедневную уборку близлежащей территории и поливку всех её домашних растений, которых у неё росло умопомрачительное количество. Мой рабочий день в качестве продавца магазина «Традиционных продуктов питания» начинался с подметания большого асфальтированного участка, предназначенного для парковки. Затем я мыла подоконники отеля, занимавшего первый этаж жилого дома Агаты и её матери, а после