когда раздался первый истошный вопль.
«Муж вернулся!» – мгновенно догадался прелюбодей и, повинуясь спасительному движению рассудка, выскочил из койки прямо на им же расставленные кнопки. Прозвучал второй вопль, орнаментированный матюгами.
Жучко проснулся, бросился к выключателю, нашарил его, и удар тока пробил командирское тело от макушки до пяток. Итак, вопль Жучко стал третьим по счёту в эту беспокойную ночь.
Начальник строевого отдела ворвался в кубрик. Но за секунду до его появления Жучко успел оторваться от выключателя, чтобы не упасть, ухватился за ручку шкафа и потянул её. Дверка отворилась, и спрятанный за нею манекен вывалился на несчастного командира роты.
Появившийся на сцене с ботинками в руках Рукосуев стал свидетелем изумительного зрелища: в тусклом свете коридорных ламп двое курсантов, отчаянно матерясь, выковыривали из пяток большие кнопки, а на полу катался капитан третьего ранга, пытаясь одолеть вцепившуюся в него совершенно голую женщину.
– Что здесь происходит, чёрт бы вас всех побрал?! – закричал Рукосуев и, не глядя, протянул руку к выключателю, чтобы осветить происходящее бесчинство.
После четвёртого вопля Гунько открыл глаза и проканючил: – Ну, шо це такэ? Ну, товарыщы офыцэры, та дайте ж покою!
Остальные курсанты продолжали дрыхнуть, а может и притворялись, подлецы!
Научный эксперимент
Матрос Ивашкин лениво покручивал штурвал и думал о капитане. Капитан смотрел вперёд, где с шуршанием раздвигался под форштевнем молодой блинчатый лёд, и думал об Ивашкине. Думали они друг о друге очень плохо.
Ивашкин, которого за какие-то очередные фокусы назначили в невыгодный арктический рейс, ознаменовал своё появление на судне пакостью – придумал капитану прозвище. Оно прилипло сразу и намертво. Прозвище было звучным, обидным и чертовски точным – Динозавр.
Как известно, для экзотических пресмыкающихся мезозойской эры было характерно сильное развитие задних конечностей и крестцового отдела спинного мозга, который по объёму раз в десять превосходил головной. Так вот, задние конечности капитана походили на слоновьи, а на квадратном торсе помещалась маленькая голова, из чего можно было заключить, что главную роль в обработке поступающей извне информации играл именно крестец. Вовсе не хочу сказать, что капитан был глуповат, ум-то ведь понятие смутное, расплывчатое. Оттого мы и называем друг друга с такой лёгкостью “дураками”. Во всяком случае, крестец, который Динозавр в трудные минуты слегка массировал, словно побуждая к активной работе, никогда не подводил хозяина. Нижний мозг выдавал решения столь безупречные, что это вызывало тайную зависть большеголовых капитанов-интеллектуалов, у которых крестцовый отдел спинного мозга пребывал в обычном, то есть недоразвитом состоянии. Что касается пресмыкания, здесь тоже всё было точно – при общении с начальством непреклонная капитанская суровость мгновенно сменялась галантерейной