рыжие волоски у него на груди пробивались сквозь фуфайку, словно ржавая трава, жаждущая солнца.
– Почему ты не паришь ноги на кухне, чтобы поберечь ковер в гостиной? – спросила Лотти, его жена-американка ирландских кровей. Каждый вечер она задавала ему один и тот же вопрос.
– Потому что мой дом – моя крепость, – каждый вечер он давал на него один и тот же ответ.
Он оглядел гостиную своего замка. На узких окнах, выходивших на улицу, висели тюлевые занавески. Они были покрыты копотью, но накрахмалены. Между окнами стоял табурет, подделка под китайский. Он служил подставкой для каучуконосного фикуса в глазированном зеленом горшке. На кончике полураспустившегося верхнего листка у фикуса всегда белела капля каучука. Каминную полку из фальшивого мрамора над камином из фальшивого оникса украшал аляповатый ламбрекен с бахромой. На каминной полке лежала на боку фарфоровая мопсиха с лежащими в ряд четырьмя щенятами, навеки застывшими в акте поглощения материнского молока.
– У нас снова завелись клопы, – заметила жена, чтобы поддержать разговор.
– И откуда эти паразиты ползут?
– От соседей сверху. Они всегда ползут от соседей сверху. И тараканы тоже от них.
– Ну, скажем, в Букингемском дворце клопы тоже водятся, – Тимоти понюхал воздух. – Что у нас на ужин?
– Сегодня на ужин вареная солонина с капустой – весь день ушел на стирку.
– Если мне что-то и нравится, так это твоя солонина с капустой.
– Так идем ужинать?
– Обожди, – он вытащил ногу из лохани и посмотрел на закапавшую с нее воду. – Нет пока. Ноги еще не готовы.
Тимоти был доволен. Он с любовью посмотрел на жену. Она начесывала прядь волос – натягивала один волосок и взбивала остальные в спутанный ком вдоль него.
Тимоти гордился женой. Как бы она ни утруждалась работой по дому или заботами об их сыне, она всегда принаряжалась к его приходу. Влезала в корсет и привязывала турнюр (без которого прекрасно могла обойтись) и прикалывала к корсажу кружевное жабо (без которого тоже прекрасно могла обойтись). Турнюр с жабо добавляли ей пышности, а Рыжий Верзила любил пышнотелых.
Ее пепельно-белокурые волосы вились волнами и укладывались высоко надо лбом в «помпадур» с валиком внутри. Именно так она укладывала волосы, когда он впервые ее встретил, и за десять лет ни на йоту свою прическу не изменила.
Итак, Рыжий Верзила сидел у себя в гостиной, довольный жизнью, парил ноги и старался ни о чем особо не думать. Лотти складывала полотенца, напевая себе под нос песенку мороженщика:
…в одном я уверена буду,
Есть что-то в его ремесле,
Что снижает его температуру.
– А где Уидди? – спросил Тимоти.
– Он у мамы. Сегодня ужинает с ней.
– С чего это вдруг?
– Да вот, мама взяла его с собой к мяснику, а в лавке на бочке развесили неосвежеванных кроликов. Ну ты представляешь. В общем, Уидди захотелось кроличью лапку на счастье, а мясник