что он ей посылает, а от нее с его сестрицей не дождешься ни «да», ни «нет», ни «иди к черту».
Тимми продолжал грезить вслух:
– …И гулянки по деревне, и девицы без корсетов, которые подворачивали подол, чтобы было видно красную нижнюю юбку, с волосами, развевающимися на ветру… – Он вздохнул. – Вот так-то. И я не вернулся бы туда и за миллион долларов.
– Ты будешь читать письмо, – его жену слегка задело упоминание девиц без корсетов, – или повесишь его в рамку?
Тимоти распечатал конверт и прочитал:
– «Высокочтимый сын, я беру в руки перо, чтобы составить сие скорбное послание…»
– Матушка не умеет ни читать, ни писать, – пояснил он.
– Давай дальше! – с недоверием воскликнула Лотти.
– Это написал метельщик Берти. Бьюсь об заклад, он все еще жив! Надо же, ему сейчас должно быть уже лет семьдесят… нет, восемьдесят…
– Будешь читать или повесишь в рамку?
Тимоти принялся читать дальше:
– «…и сообщить тебе, высокочтимый сын, скорбную весть: тот, кто некогда был с нами и занимал возлюбленное место в сердцах наших и кто был всеми весьма почитаем, откликнулся на призыв Всевышнего и пребывает ныне в положении».
– Кто-то умер, упокой, Господи, его душу?
– Пока никто. Дай дочитать.
– «О, лучше бы, высокочтимый сын, нам обоим почить вечным сном на церковном погосте, чем выносить горесть ее положения».
Рыжий Верзила остановился, чтобы смахнуть набежавшую слезу и умоляюще взглянуть на жену.
– Тимми, милый, прочитай его сам, а мне потом расскажешь.
Тимми пробормотал себе под нос еще несколько строк и внезапно испустил звериный рык и выпрямился, все еще стоя в лохани во весь рост.
– В чем дело? – закричала Лотти. – Милый, что случилось?
– Подонок! – проревел Тимоти. – Грязный подонок! – Он вышел из лохани и принялся расхаживать взад-вперед по гостиной, а Лотти забегала следом за ним с полотенцем в руках.
– Ах, сестренка! Сестренка моя, – стенал он.
Лотти пыталась успокоить мужа.
– Тимми, дорогой, мы все когда-нибудь умрем.
– Она не умерла. Но уж лучше бы умерла.
– Как так, милый?
– Потому что подонок по имени… – Тимоти сверился с письмом, – П.Д. Мур, эсквайр, опозорил ее имя и теперь отказывается на ней жениться, – он несколько раз громко всхлипнул.
– Присядь, – уговаривала Лотти, – я вытру тебе ноги, они у тебя, бедные, совсем устали.
Лотти опустилась перед мужем на колени и насухо промокнула его сморщенные от воды ноги. Тимоти рыдал, пока жена не закончила с полотенцем. Потом сжал руку в кулак и потряс им под потолком:
– Я поеду в Ирландию и с Божьей помощью все кишки ему выпущу.
Глава третья
В таверне было полно дыма, людей и пахло теплым разлитым пивом. Скрипка Малыша Рори надрывалась вовсю, и Пэтси Денни отплясывал джигу что было мочи. Был шумный субботний вечер. Дверь распахнулась, и в таверну вошел высокий рыжеволосый незнакомец. Впрочем, рыжеволосым его назвать можно было весьма условно, потому что