Хожу по школам и учу детей правильно питаться. А то у нас скоро будет общество толстяков.
– Ну, это не про моих девчонок.
– Естественно… ты же им с младенчества стряпаешь натуральные сбалансированные вкусности. Кстати, твоя дочь с моим сыном прямо-таки не расстаются.
– Гортензия с Гэри? Ты хочешь сказать, у них роман?
– Не знаю, но видятся они часто.
– Расспросим-расспросим, когда они в Париж приедут.
– Филиппа я тоже на днях видела. В галерее Тейт[17]. Стоял перед какой-то красно-черной картиной Ротко.
– Один? – спросила Жозефина, с удивлением чувствуя, как у нее вдруг забилось сердце.
– Ммм… Нет. С какой-то молодой блондинкой. Представил мне ее как эксперта по живописи; помогает ему выбирать произведения искусства. Он коллекционирует картины. У него масса свободного времени с тех пор, как он отошел от дел.
– Ну и как тебе эксперт?
– Ничего себе.
– Не будь я твоей подругой, ты бы даже сказала, что она…
– Очень недурна. Тебе надо ехать в Лондон, Жози. Он обаятельный, богатый, красивый и ничем не занят. Живет сейчас вдвоем с сыном – идеальная добыча для голодных волчиц.
– Не могу, ты прекрасно знаешь.
– Из-за Ирис?
Жозефина закусила губу и не ответила.
– Знаешь, человек в черном… Когда мы встречались в отеле и он ждал меня, растянувшись в кровати, в том номере на седьмом этаже… Я не могла дождаться лифта. Мчалась по лестнице через две ступеньки, распахивала дверь и бросалась к нему.
– Я-то ползаю, как черепаха…
Ширли шумно вздохнула.
– Может, пора меняться, Жози?
– Становиться амазонкой? Если лошадь, не дай бог, поскачет, я тут же свалюсь.
– Разок свалишься, зато потом понесешься галопом.
– Ты что, считаешь, что я ни разу не была влюблена, по-настоящему влюблена?
– Я считаю, что у тебя впереди еще много сюрпризов, и слава богу. Жизнь – штука удивительная.
Если бы я с таким же усердием изучала жизнь, с каким пишу диссертацию, подумала Жозефина, я, наверное, была бы порасторопнее.
Она обвела взглядом кухню. Белая, чистая, прямо лаборатория. Вот схожу на рынок, развешу тут связки лука и чеснока, зеленых и красных перчиков, накуплю больших желтых яблок, корзин, всякой деревянной утвари, тряпочек и полотенец, обклею стены календарями и фотографиями, выплесну на них краски жизни. Разговор с Ширли успокоил ее, ей захотелось украсить кухню бумажными фонариками. Ширли была не просто лучшей подругой. Только ей можно было рассказать все без утайки, не опасаясь последствий: она не разболтает.
– Приезжай скорей, – шепнула она, прежде чем повесить трубку. – Ты мне очень нужна.
На следующее утро Жозефина отправилась в комиссариат. После долгого ожидания в коридоре, где пахло моющим средством с вишневой отдушкой, ее пригласили в узкий кабинет без окон; желтоватый свет лампы делал его похожим на аквариум.
Она изложила свое дело полицейскому чиновнику. Молодой