людей хант-манов. Ходил мимо жрец-геолог, места рождения Голубого огня для Храма искал. Зашел тот геолог к той девушке, и от того захода Донгар Кайгал, Великий Черный Шаман вышел…
Жрице Кыыс, великой и достославной, личной посланнице Снежной Королевы и почти назначенной (если нынешняя миссия удастся!) настоятельнице храма Огня в Сюр-гуде, было тепло. Внутри ощущалась голодная пустота – она здорово растратила запас внутреннего Огня. Теперь с каждым брошенным Огненным шаром, с каждым разожженным костром она станет мерзнуть все сильнее и сильнее. Но сейчас она лежала, зарывшись во что-то лохматое, колючее… Теплое-е! Глаза не открывались, веки казались тяжелыми, точно к каждому по мешку вяленой рыбы привесили. В ушах стоял комариный звон – хотя не лето вроде? Сквозь звон пробивался голос – старательный, как у начинающего певца-олонхосута.
– Великий Черный сам маленький еще был, а уже сильно великий! Волки к нему из тайги выбегали, мамонты-Вэс из вечной мерзлоты откапывались, а многоголовые мэнквы-людоеды по пятам ходили, как собаки за хозяином. Волки придут – по дороге оленей соседских задерут, Вэс пройдут – стойбища потопчут, многоголовые мэнквы людишек пожрать норовят и самого Донгара в первую голову (чтоб даже второй голове не досталось, не говоря уж о третьей!). Но то все, как говорится, издержки величия.
Нет, не певец… Те не так рассказывают…
– Подрос Донгар Кайгал, тринадцать Долгих дней ему сравнялось и тринадцать Долгих ночей. Жалел он людей земли Сивирской, нет им в Ночи защиты ни от кулей, что болезни наводят, ни от злых духов-юер, что из детишек малых кровь пьют, ни от авахи подземных, что скот жрут да женщин крадут, а иногда наоборот… Белые шаманы по Ночам силу теряют, а черных шаманов, что в Ночи камлают да в Нижний мир ходят, достославные жрицы Храма Голубого огня еще тысячу Дней назад извели, даже на развод не осталось! Говорит Донгар матери своей: «Нарту давай мне, припас давай, пойду по Средней земле!» Ушел из родного селения, очень быстро ушел, можно сказать – в темпе, потому как его там уже бить собирались. Пошел – духов своих нашел, а может, они его нашли. Тут он как-то мутно рассказывал, не понял я… – Голос утратил интонации сказителя и стал извиняющимся.
Кыыс знала этот голос. Вот сейчас звон в ушах утихнет, мысли, скачущие, как блохи в старой шкуре, в кучку соберутся, и она сообразит, кто это…
– Друзей Донгар встретил, с которыми предсказано ему было Сивир спасать. Хакмара, южанина из гор Сумэру, кузнеца такого искусного, что мастерством он с самим подземным кузнецом Хожиром меряется, а носом, задранным гордо, за Нижние небеса цепляется. Еще Аякчан, жрицу Храма, и настоящую ведьму-албасы – дочку самого Эрлика, хана Нижнего мира, и Уот Огненноглазой, повелительницы Пламени подземного и небесного! Аякчан так Голубым огнем владеет, что ее матери Уот не стыдно! Красой Аякчан с небожительницами-аи равняется, а от склочности характера ее подземные авахи на два Дня пути окрест разбегаются. Ну и меня еще встретил шаман… На мою голову… Скромного сотрудника городской стражи города Сюр-гуд Хадамаху, Брата Медведя…
Хадамаху?