– те, пьяные, не понимали, что нужно сохранять скрытность. Их быстро нашли и опознали по эпителию под ногтями.
Процесс гремел по всему городу и будоражил общественность. Полным ходом шло расследование, подкрепленное национальным скандалом. Общество повернулось к северокавказцам спиной, их миграция в город сократилась. Возникла волна арестов и преступлений, совершенных против иных национальностей. Сам судебный процесс завершился тем, что всем троим на волне общественного негодования дали большие сроки. Одного даже отправили на пожизненное заключение.
Ни жесткие наказания, ни широкий общественный резонанс не могли успокоить Георгия. На тот момент ему исполнилось уже 20 и он жил сам, без помощи родителей. Работал сначала промоутером, затем отпахал два года в строительной компании. Одним словом, не бедствовал.
Событие, оборвавшее жизни его родителей, которых он без памяти любил и уважал, стало поворотным моментом в его судьбе. Он взял долгосрочный неоплачиваемый отпуск и стал безудержно пить. Он потерял всякую веру в общество, попутно растратив все заработанное. Его бросила девушка, а он сам таскался по ночным клубам и нарывался на драки, рискуя бесславно закончить свой жизненный путь.
Депрессия продлилась почти год. За это время в нем проросла и окончательно окрепла мысль о том, что некоторые люди по определению недостойны жизни. Понадобилось еще два года импульсивной и тяжелой работы, чтобы мысль оформилась в целую идеологию о том, что есть высшая раса и есть все остальные.
Идеология, построенная в пьяном угаре и депрессивной морали, давила в нем все человеческое. Георгий когда-то посеял обиду, а взрастил ненависть. Только вот он хотел мести. Не знал, кому же будет мстить.
И решил… Всем. Всем, кто не носит отпечатка бога. Всем, кто почитает Аллаха, всем, кто засомневается в том, что его раса – избранная. "Только путем страданий и боли можно придти к очищению." – думал Власов. Ну что ж, так и быть.
В холодный мартовский день 2012 года он решился и с тех ни разу не пожалел. Пока что.
***
Трамвай гулко остановился и открыл свои шумные двери. Помимо самых обыкновенных, цветастых людей, в него зашли двое странных и не совсем манерных мужчин. Их костлявый акцент и неаккуратная небритая внешность ярко указывали на южное происхождение.
Георгий сидел ближе к машинисту и безынтересно смотрел в окно. Давно он не вспоминал о смерти родителей. Глаза слипались спросонья, пришло осознание, что это был лишь сон. В нем мама нежно звала его на обед со двора, а он дулся и отказывался. Затем следовала страшная картина суда, где он находился в одном помещении с убийцами родителей и еле сдерживал себя, дабы не растерзать их, не выходя из зала. Надо же что приснится… Тогда он слыл простым пареньком с улицы, а сейчас с каждым годом становился все более отмороженным неприятелем людских порядков. Он даже сидел, сняв ботинки. "Ноги запотели" – объяснял он сам себе.
– Денег нет, дай так доедем. – Послышалось из глубины полупустого трамвая.
– Тогда