как протестантский поп!
– Зато запоминается, – успокаивала Полина Сергеевна. – Саша, Ваня, Петя вылетят из головы, а Эммануила не забудешь. Не думаю, что Юся – поклонница Эммануила Канта, и Эммануила Казакевича вряд ли читала, скорей всего ей нравится артист Эммануил Виторган.
– Чудно! Прекрасно! Всю жизнь мечтал, чтобы моего внука нарекали в честь артиста!
– Мы можем звать его по-своему, по-семейному: Эмик, Мика, Мак…
– Эмка он, понятно же! Слушай, почему, когда мы произносим наши семейные имена, они звучат ласково и по-доброму, а когда их выплевывает жиртрест Клавдия Ивановна, в них слышится что-то унизительное. Вот ты говоришь «Юся» – и сразу видится трогательная девочка с растрепанными косичками. «Юська», – передразнил басом Олег Арсеньевич, – как дворовая девчонка на побегушках у бар. «Сенька» – у тебя выходит тепло и даже как-то обещающе, перспективно, что ли… А у нее – точно он пастух или дворник – простак, которому сложней лопаты или кнута инструмента в руки не дашь. Я тебе гарантирую, что «Эмка» в ее произношении будет вызывать ассоциации с допотопным автомобилем.
Со все умножающейся ненавистью Олега Арсеньевича к теще сына, с растущим отвращением к его жене Полина Сергеевна ничего не могла поделать. И она стала думать, что эти негативные чувства – для него своего рода защита, островок суши в море разочарования, в которое забросил их Сенька. Нужно ведь где-то отсидеться, передохнуть, извергнуть проклятия обидчикам. Полина Сергеевна испытывала те же чувства, но не могла себе позволить их высказывать, давила. Два дышащих ненавистью родителя – это уже слишком.
Прогноз Полины Сергеевны о том, что Юся будет замечательной матерью, к сожалению, не подтвердился. Она была истеричной матерью. Гипертрофированная забота сменялась полнейшим отсутствием всякой заботы. Настроения истеричных особ подобны качелям – то они взлетают до высшей точки, то падают вниз, теряя связь с действительностью. Ребенок плакал, кричал, заходился по ночам. Юся носилась с ним по квартире как безумная, с воплями: «Умирает! Он умирает! Вы люди или сволочи?! Вызывайте «скорую»!» А бывало, что надсадный хриплый крик Эмки не мог разбудить маму с папой. Тогда Полина Сергеевна входила в их комнату, брала внука на руки, уносила, кормила, поила водичкой, укачивала. Так продолжалось месяц, пока с помощью подруги Леночки, которая была на десять лет старше и уже дважды бабушка, Полина Сергеевна не заполучила педиатра Рубинчика.
Это был маленький мужчина лет тридцати пяти, работавший в известной детской больнице и подрабатывающий частной практикой. За визит он брал столько, сколько получал, наверное, в месяц по месту основной работы. Чтобы ценили и прислушивались, очевидно. Выражался Рубинчик совсем не так, как типичный педиатр. Участковый врач говорила: «Покакал жидким стулом», а Рубинчик: «Посрет зеленым, сразу мне звони». Он неуважительно «тыкал» Юсе и Сеньке, словно они были не родителями младенца, а недоумками, которым с небес свалился ребенок.
Во время первого визита Рубинчик