было нечего. Уже несколько лет ему становилось все труднее сконцентрироваться на работе с клиентами. В глубине души Роже чувствовал, что ему не хватает самоотдачи. Кое-что можно было поправить за счет того, что он именовал «делегированием полномочий» младшим сотрудникам, но на судебных процессах с жестким соперничеством сторон ему не удавалось полностью мобилизоваться.
Зачем сейчас ехать домой, спросил он себя. Дети давно упорхнули из родительского гнезда. А его Эстер как-то устроила свою жизнь. Как именно, его не интересовало. Ему все чаще требовалась так называемая «передышка». Вот и теперь он решил побаловать себя хорошим стейком и не слишком тяжелым красным вином, после чего будет легче вернуться домой.
Ochsen не был полон, скорее даже пустовал. Впрочем, еще было рановато, к тому же новые арендаторы сами понимали, что понадобится определенный срок для привлечения посетителей. Роже выбрал угловой столик, удобный, с хорошим обзором.
Будучи человеком, недавно оставившим позади лучшую пору своей жизни, но при этом будучи по натуре общительным, интересным, остроумным, он всегда тяготел к людным местам. Он привычно обвел зал оценивающим взглядом.
Официантка, подавшая меню, несколько смутила его. Он не сразу понял, чем именно. Она вряд ли была моложе его, но выглядела весьма привлекательно – светловолоса, кудрява, со стрижкой «под мальчика».
Он сравнил ее со своей Эстер, которая ждет дома. А может, и не ждет, мелькнуло у него в голове; он давно перестал следить за тем, что с ней происходит. Но сейчас ему не хотелось думать об этом.
– Мы с вами раньше не встречались? – банальной вступительной фразой Роже попытался избавиться от чувства одиночества. Официантка только что принесла хлеб, оливковое масло и чеснок. Глаза у нее были голубыми, ясными.
– Встречались, – холодно ответила она, – здесь же, двадцать пять лет назад.
«Хайди», – пронеслось у него в голове.
Он не забыл ту ночь. Он проехал тогда почти час, чтобы встретиться с ней. Ничего не сообщил заранее, но знал, что застанет ее на работе. Похоже, она обрадовалась его приезду, однако из-за наплыва посетителей почти не смогла уделить внимания.
Прождав до полуночи, он притворился, что выпил лишнего и не может ехать домой. Он знал, в Ochsen у нее есть своя комнатка. Ему удалось добиться, чтобы Хайди пустила его ночевать.
Потом он начал к ней приставать. Она сопротивлялась, но сопротивление только сильнее распаляло его. Ему казалось, будто она ломается только для виду и на самом деле ей все понравится. Себя он считал неотразимым.
Для него это было эротической схваткой с симпатичным противником. Силой повалив на кровать, он придавил ее своим телом. Беззащитная, она была ему еще желанней. Он одурел от страсти. Эта перемена испугала ее, но она не решилась закричать, позвать на помощь. Ей не хотелось будить других постояльцев. Наверное, она их постеснялась.
Она сдалась, почувствовав, что сопротивление еще сильнее возбуждает его.
Утреннее расставание получилось странным.