к тому же постная пища полезнее не только для духа, но и для бренной плоти. Проходите, располагайтесь. Здесь вы в полной безопасности.
И словно решив разом опровергнуть его слова, чёрными тенями метнулись из-под крыши башни десятки летучих мышей. Тир скривился от их пронзительного писка. А тёплый тёплый воздух рассекла молния, полоса серебряного света, стремительная и гибкая.
Змея! Летучая змея?!
– Ух ты! – вырвалось у Казимира.
– Озирока! – укоризненно и ласково воскликнул отец Грэй. – Я же просил тебя оставаться дома!
Змея, нет, змей, бескрылый летающий серебряный змей, отнёсся к словам священника с залихватским пренебрежением. Он встал на хвост, изящно выгнув верхнюю треть тела, блестя чешуёй и по очереди оглядел Казимира и Тира огромными фасеточными глазами.
– Он не опасен, – торопливо сообщил отец Грэй, – Озирока разумен и добр, просто иногда забывает о дисциплине.
Он мог бы не говорить этого. То, что змей разумен, то, что он не опасен, и да, что он действительно по-своему добр, – это видно было хотя бы по весёлому разноцветному взгляду, по бликам лун на серебряных чешуйках, по мгновенным просверкам длинного раздвоенного языка. Да по всему!
– Маленький брат, – тихо сказал Казимир.
И, протянув руку, коснулся змеиной головы кончиками пальцев.
Фасеточные глаза ответили на ласку перламутровым переливом всех оттенков зелёного.
«А ты? – услышал Тир безмолвный вопрос. – Ты, в чёрной чешуе, разве не брат мне?»
– Озирока! – Отец Грэй покачал головой, слегка толкнул змея кулаком в сияющее брюхо. – Оставь гостей в покое. Чёрный тебе очень, очень дальняя родня. Не обращайте на него внимания, Тир, он чувствует в вас зло, и он, как ни крути, всё-таки змей, а посему отчасти тяготеет к мраку. Простите, если вас задевает моя прямота.
– Нет. – Тиру сейчас интереснее всего было понять, как же Озирока – три метра мускулов в серебряной броне – ухитряется летать. – И не заденет, пока вы не скажете ничего нового.
– Там посмотрим, – неопределённо пообещал отец Грэй, – и, однако, пойдёмте же в дом. Других экзотических тварей здесь не прячется, это я вам обещаю. Если кто и был, Озирока давно всех слопал.
…Ужин, с точки зрения Тира, был идеальным: вода, сыр и фрукты. Никакого хлеба, никакого мяса, никакой соли, словом, ничего ядовитого, тяжёлого или способного помешать здоровому сну. Нет, Тир не был вегетарианцем, отнюдь, но считал, что гораздо лучше лечь спать голодным, чем наедаться на ночь.
Благословляя трапезу, отец Грэй присовокупил к молитве смиренную просьбу о том, чтобы Господь обошёл своим вниманием пищу, кою будет вкушать создание адово. Если же Господу угодно покарать порождение бездны, то пусть это случится не в доме служителя Божьего, ибо не хотелось бы ему, отцу Грэю, пусть и невольно, стать причиной того, что тёмная душа отправится на муки в преисподнюю.
– Милость Его бесконечна, – сообщил священник разом насторожившемуся Тиру, – и я склонен думать, что Он не станет