что есть силы дёргали, тянули на себя дверь. И понимали, что это колдовство, чёрные чары, что дверь не откроется, что они заперты в доме наедине с демоном, который убил всех мужчин и сейчас идёт убивать женщин.
Но из затянувшего коридор холодного облака вышел не демон, а ослепительный ледяной ангел. На белом лице страшно светились алые уголья глаз, волосы сверкали заиндевевшим серебром, кристаллики льда осели на одежде, отчего лётный комбинезон казался ледяной бронёй.
Он должен был умереть – шлейф холода, тянущийся за ним, как крылья, должен был выстудить кровь в его жилах, превратить кости в хрупкое стекло. Но он не умер, его невозможно было убить, в тот момент Катрин поняла это со всей отчётливостью и осознала бесполезность сопротивления, и если бы не Гуго, медленно замерзающий у неё на руках, она сдалась бы. Смерть неизбежна, от рук ли явившегося за ней разгневанного демона или от холода.
Госпожа Скогр стреляла из арбалета, выстрелы не причиняли демону никакого вреда.
Его не убить…
Катрин не сдалась только потому, что хотела спасти сына. Стремление это было настолько велико, что она нашла в себе силы ослушаться властного голоса, не поддаться чарам. В тот момент она не думала о том, что Гуго всё равно умрёт, умрёт от холода, ведь из дома не выбраться, разве что со смертью демона развеется злое колдовство.
А демон прошёл мимо неё, не обращая внимания на выстрелы. И выбил дверь.
Вот тогда Катрин и ударила его топором. Увидела путь к спасению – откуда только силы взялись – одной рукой подняла тяжеленный колун…
И не смогла ударить насмерть.
Вот не смогла, и всё.
Она любила его. Он хотел убить её, а она его любила. И ничего с этим не сделать. Только бежать дальше и снова прятаться, моля Бога о том, чтобы никто больше не погиб из-за неё.
На что надеялась, глупая, глупая женщина? Неужели на то, что он поймёт, на то, что, когда он придёт в себя, когда осознает, что Катрин сохранила ему жизнь, он что-то поймёт, почувствует благодарность или… ну хоть что-нибудь почувствует, кроме желания убить?
На палубу шлиссдарка она поднялась в таком состоянии, что стюард счёл необходимым спросить, чего она боится. Эльфам обычно было наплевать на людей и на человеческое самочувствие, но во время перелёта экипаж предпочёл бы видеть своих пассажиров спокойными и уравновешенными, а женщина с младенцем, растрёпанная, бледная и трясущаяся от ужаса, наверняка могла выкинуть что-нибудь неожиданное.
Прижав к себе Гуго, боясь, что сейчас её попросту выкинут с корабля, оставят в порту, Катрин призналась, что её преследует убийца. Она могла бы не говорить правды, но это значило подвергнуть шлиссдарк опасности, к которой экипаж будет не готов.
– Убийца? – недоверчиво поднял брови стюард.
Катрин впервые в жизни видела эльфа, её заморозила нечеловеческая утончённая красота, а разрез тёмно-фиолетовых глаз до жути напомнил Тира.
– Фон Рауб, – прошептала Катрин, борясь с желанием зажмуриться или заплакать. – Меня хочет убить Тир