и принялся ждать, когда раздастся стук в дверь.
Сегодня же раздался второй звонок, из-за которого он должен был снова вернуться в «Дримц».
Мотель представлял собой небольшое двухэтажное здание неподалеку от главного голливудского бульвара и Аллеи славы. Впрочем, несмотря на такое расположение, само заведение роскошным назвать можно было с большой натяжкой.
В тот день, когда Прайс впервые вошел в «Дримц», его стены были выкрашены в ярко-розовый цвет, но с тех времен поблекли до оттенка сахарной ваты. Черепица понемногу начинала отваливаться; со стен, словно перхоть, сыпалась штукатурка. Огромная вывеска, впрочем, оставалась на месте: мотель сообщал об открытых вакансиях и наличии в каждой комнате отдельного холодильника. Предлагалась и общая ванная комната – на тот случай, если кто-нибудь из постояльцев не испытывал особой брезгливости при мысли о необходимости принимать душ через стенку от каких-нибудь чересчур громких любовников.
На этот раз не было ни пустынной парковки, ни молочного предрассветного тумана, ни лениво подмигивающих неоновых огоньков. Он попал в эпицентр бури.
В небе с грохотом описывал круги вертолет. За оградительной лентой собралась группа журналистов, фотографов и операторов, лица которых походили на заостренные лисьи морды. Прайс нырнул под ленту, стараясь не обращать внимания на выкрикиваемые ему в лицо вопросы. Он знал, что через пару часов их будет предостаточно и у него самого.
Вик Медина, напарник Прайса, встретил его у входа в комнату и вручил ему пару бахил и перчаток. Прайс натянул средства защиты и глубоко вздохнул, прежде чем пересечь порог.
Внутри с ужасным грохотом работал древний кондиционер, формирующий поток ледяного воздуха. Над кроватью, закрывая обзор, в три погибели согнулся штатный фотограф. Из-за этого Прайс смог рассмотреть только босые ступни с ярко-красными ногтями, вытянувшиеся на ничуть не поменявшемся с момента его последнего визита белье с цветочными узорами.
Фотограф продолжал делать снимки. Прайс решил осмотреться. На окне висела покрытая пятнами тонкая кремовая занавеска. На кофейном столике, об который не раз тушили сигарету, лежал тонкий слой пыли. Тут же стояли два пластиковых стакана и пустая бутылка из-под виски. Бордовый ковер даже сквозь бахилы казался липким: на него годы подряд проливали не только алкоголь, но и куда более специфические жидкости. В противоположном углу комнаты работали еще два криминалиста, снимавшие отпечатки пальцев и раскладывавшие возможные улики по пластиковым пакетам. Прайс с отвращением наморщил нос:
– Что такая умница делала в такой дыре?
– Кто знает, – пожал плечами Медина. – Она все равно уже не напишет на них негативный отзыв.
На трупе Эми Онг были обнаружены следы от тупых ударов в лицо и множественные колотые раны в области шеи и верхней части туловища. Царапины на ладони указывали на то, что она пыталась (впрочем, безуспешно) защититься от нападавшего.