университет, который сам же и заканчивал. Наверное, поэтому он так к моему избраннику и благоволит.
Я теперь в школе пионервожатой работаю, специально устроилась, чтобы поближе к любимому быть. А то ведь уведут… Вот и Машка мне вчера говорит:
– Дура ты, Алина. Хоть и старшая, а ничегошеньки не понимаешь. Потеряешь ты Олега, если вовремя не привяжешь.
– То есть как это привязать? Он конь, что ли?..
Я прикинулась удивленной и не смогла подобрать правильные слова.
– Пока еще жеребенок, потом жеребцом станет. И – понесется за кобылками! Ты вообще-то замечала, как на него зыркают?
– Что ты такое говоришь? Мы любим друг друга!
– А я и не сомневаюсь. Но предусмотрительность не помешает.
– О чем ты?
– Ой, да не строй ты из себя глупышку! Сама знаешь, о чем.
– Что я знаю?
– Залететь тебе надо. Не обязательно по-настоящему. Просто заявить ему, что беременна. И посмотреть, как он отреагирует. Потом сделать аборт. Якобы. Типа «пострадать» некоторое время. Промотать этот трогательный фильм еще несколько раз и в конце концов объявить страшную новость о заключении врачей.
– Каком заключении?
– О том, что если еще один аборт, то детей у тебя не будет…
– И?
– И он на тебе женится. Обязательно женится, вот увидишь! Он же у нас такой хороший, честный. А то и пригрозить можно.
Да, в любви Олег мне все-таки признался. Разыграно это было мастерски, должна вам сказать без ложной скромности. Сначала я к нему подошла на переменке и попросила помочь с испанским языком. Почти заплакала даже, благо притворяться особенно и не надо было. Рассказала о неудаче в Москве, забросила удочку, в качестве приманки употребила весь запас своего красноречия, расхваливая его неординарные лингвистические способности. И он попался. Мужчины все тщеславны, Олежка не исключение, короче, красавчик «поплыл», и мы стали встречаться. Сначала чтобы заниматься испанским языком, а позднее пришло и все прочее, чего я добивалась. Целовались уже даже, везде. Прижалась я к нему как-то у себя в пионерской и погладила между ног. Понеслось! Как раз когда я присела и расстегнула ему брюки, в дверь постучали. Потом раздался визгливый голос Раисы Баталбиевны:
– Алина, открывай! Я знаю, что ты там и не одна. Отопри дверь немедленно, я сказала!
Мы с Олегом обомлели. И онемели заодно. Он посмотрел на меня, поднес указательный палец к губам, я кивнула и ничего не ответила: рот ведь занят был. Тогда он осторожно так отодвинулся, подобрался на цыпочках к окну, медленно приоткрыл его и выпрыгнул во двор.
Через день после этого случая «жеребенок» наплел мне всякой всячины о глубокой любви навсегда. Я, естественно, ответила, что тоже его очень люблю и что он мой единственный и неповторимый. Это было несложно, но вот то, что предлагает Машка… не знаю даже.
Хотя…
Пригласил меня он однажды к себе