лучшее средство, чтобы привести свои мысли и чувства к гармонии и равновесию. Ева настроила пульс и дыхание на нужный лад, расслабилась, направила внимание внутрь себя, а взгляд в точку на противоположной стене. Мысли становятся медленными, тяжелыми, тягучими словно свежий ароматный мед, из головы уходят все ненужные шумы, невидимый кокон отгораживает от внешнего мира. Вечность и время сплетаются в единое целое. Стоит попасть в этот водоворот – тело перестает ощущаться, как бы сбрасывая свою земную оболочку. Появляется чувство свободы, спокойствия и умиротворения.
Звук открываемой задвижки нарушил хрупкий купол Евы, который она с таким трудом выстраивала, и снова вернулось ощущение реальности, не самой приятной на данный момент.
За дверью в камеру, очевидно, стояли двое. Слышались их приглушенные голоса, они о чем-то договаривались. Затем окно в двери, обычно закрытое с другой стороны на задвижку, отодвинулось и впустило в камеру еще немного света.
Девушка решила, что это либо охранник совершает обход – заключенных периодически проверяли в разное время суток, – либо принесли еду, так как сегодня еще не давали ни воды, ни положенного куска хлеба. Но мужчина, смотревший на нее через зарешеченное окно, не был похож на охранника, а его лицо показалось каким-то знакомым.
Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, и Ева пыталась вспомнить, где могла видеть его раньше, но из-за неправильного освещения его лицо оставалось наполовину в тени.
– Ева? – прозвучал вопрос.
Она молча кивнула.
– Конечно, это ты, – На его хмуром лице появилось некое подобие улыбки. – Ты сильно изменилась, так что я не сразу узнал тебя. Но теперь вижу: те же волосы, те же глаза… А ты, наверно, не помнишь меня? Не удивительно, тебе тогда было лет семь-восемь. Меня зовут Киней, я так же как и ты обучался в Школе мастера Котты. Я закончил ее девять лет назад.
Видя, как Ева пытается вспомнить хоть кого-то из старших ребят, молодой человек добавил:
– Я понимаю, мы особо не общались, но ты должна меня вспомнить. Когда тебе было пять лет, мы играли в лошадку, помнишь? Я катал тебя на спине.
– Кажется, припоминаю. – В голове наконец что-то щелкнуло, и появилась картинка двенадцатилетнего мальчика с растрепанными волосами. Потом она увидела его в пятнадцать лет на вручении грамот. Парадное обмундирование и все те же непослушные волосы. Сейчас ему, вероятно, было около двадцати четырех лет, хотя выглядел он старше. Аккуратная прическа, острые черты лица и первые морщины – уже совершенно другой человек.
– Рад, что ты меня помнишь, Ева. Будет здорово как-нибудь за чашечкой чая в уютной обстановке вспомнить наши школьные годы, но сейчас я к тебе по другому поводу, – он принял серьезное выражение, и это накинуло ему еще пару лет. – Ты в курсе, какое на тебе обвинение?
– Нарушение порядка на улицах города в ночное время и нанесение телесных повреждений…
Киней отрицательно покачал головой.
– Все куда серьезнее, чем ты думаешь.